Шорох становился все громче и громче по мере бесшумного приближения Лестины к его источнику. Девушка вытянула кинжал и занесла лезвие для атаки, когда вдруг среди возни и едва слышного дыхания раздалось мяуканье. Вампирша в замешательстве остановилась и опустила нож. У входа в укрытие сидел маленький пушистый рысенок. Доверчивый детеныш, далекий пока от своего завораживающего, грациозного и устрашающего хищного родителя, еще, похоже, не обрел качеств взрослой, подобной себе особи и даже не пытался отпугнуть незнакомое для него существо, лишь с интересом уставившись на охотницу серовато-оливковыми глазами. Лесли ответила ему нерешительным взглядом. Стоит ли ей попытаться прогнать дикого котенка из своего укрытия? Кто знает, насколько далеко взрослые рыси, и значит ли вторжение детеныша в ее убежище то, что скоро сюда заявятся и более агрессивные звери, не имеющие ничего против того, чтобы отужинать самой вампиршей?
– Я не твоя мама, – девушка опустилась на корточки, отодвинувшись от потенциальной опасности подальше, и махнула рукой в сторону рысенка, стараясь ничем не спровоцировать его на бросок: кто их этих диких зверей разберет? что там взбредет им в голову в следующий миг? – Брысь! Уходи! Возвращайся к себе!
Рысенок никак не отреагировал на тщетные попытки девушки отвести от себя и своего пристанища угрозу. Выдохнув, вампирша бросила махать пальцами, осторожно вытянула вперед руку и замерла, собираясь с мыслями, чтобы сделать то, что задумала, быстро и решительно. Секундную заминку детеныш между тем не воспринял как этакое «затишье пред бурей» и вместо того, чтобы покинуть чужой дом, принюхался к протянутым пальцам, а потом поднырнул под руку и выгнул дугой пушистую спинку, будто бы намекая на то, что Лесли стоит погладить его самой. Затаив дыхание, Лестина прикоснулась к теплому пуху, ощущая, насколько он невероятно мягкий и приятный на ощупь. Котенок поднял мордочку и пронзительно запищал, а вампирша, опасаясь того,