Твои вены – мое жертвоприношение. Нока Соул

картины, среди которых были исключительно натюрморты и пейзажи. Точно таким же необычным казалось и соотношение лестниц и пролетов: ни один коридор не был отделен от самой лестницы дверями, а свободных пролетов, какие находились между каждым десятком ступеней, которые не переходили бы в очередной пустой коридор, и вовсе не было. Тот, кому принадлежал голос, будто бы сквозь землю – вернее, в этом случае, сквозь подземелье – провалился: сколько раз Лестина ни перепроверяла саму себя, никто не появлялся ни в одной из комнат. Добежав до последнего хода, что отделял ее от основного холла, Лесли прошлась по всем номерам, все так же не обнаруживая ни души. Разочарованно выйдя обратно в коридор, девушка направилась к ступенькам, все еще насильно удерживая на руках рысенка, что не унимался и кричал всю дорогу, когда что-то неожиданно привлекло ее взгляд.

      Обернувшись, Лестина увидела зеркало в полстены, в котором ее отражение и рысенок послушно повторяли все действия двоих. Странно… Разве это зеркало висело здесь, когда вампирша поднималась в эту гостиницу в первый раз? Медленно подойдя к раме, охотница остановилась, глядя на саму себя. С другой стороны стекла смотрела на нее бледная черноволосая девушка с пронзительными красными глазами. Наблюдая за отражением, вампирша одернула запачканное кровью черное платье чуть ниже колена с разорванным этакими «общими трудами» подолом и провела рукой по лоскутьям ткани, что остались на левом предплечье вместо оторванного для маски рукава, а затем кое-как оправила спутанные волосы.

      – Замолчи уже! – довольно резко бросила она рысенку, на секунду отводя глаза от зеркала. Котенок будто бы решился делать все в точности наоборот, переходя на уже совсем истошные вопли, что разносились по коридору, скрываясь в отходящих местами старых обоях.

      Прошипев что-то, вампирша повернулась обратно к зеркальной поверхности, чтобы в последний раз взглянуть на себя перед тем, как отпустить детеныша и отправиться обратно наверх, куда ему было так надо, но вдруг в зеркале что-то шевельнулось. Приглядевшись внимательнее, – ведь это точно была не она и не рысенок – Лесли внезапно увидела то, что заставило ее мгновенно оцепенеть. Холодные тиски ужаса сковали всю ее прямо как в подземелье, когда из-за двери, отражающейся за спиной вампирши, что с медленным скрипом отворилась сама по себе, показалась узловатая сухая прозрачно-белая рука, что сжимала дверную ручку. Створка со скрежетом отодвинулась еще сильнее и пропустила вперед призрачную фигуру в рваных одеждах. Лицо силуэта, походившего по своим очертаниям на обыкновенного человека, было разодрано в клочья, и оттого по щекам мертвеца, что шаткой походкой приближался к девушке, стекала слезами кровь, капая гулко на пол. Рысенок в руках Лестины издавал визг и метался, словно бы сходил с ума, а сама охотница не могла даже пошевелиться, мертвенно-холодной рукой сжимая маленькое пушистое тельце все крепче и крепче, не смея шелохнуться, таращась в зеркало. Хрустя костями, мертвец подходил к Лесли ближе и ближе; она чувствовала такое жжение, будто к ее телу