Разбойник вместе с девицей вылетел вон.
– Ну, каково, а? – Келвин с возмущением глянул на приближенных. – Всех уродин тащит, дурила!
– Небось, под себя выбирал, – заржал Хмарь. – Клиф и сам страшила, и баб таких же любит.
Разбойники поухмылялись и поплевали прямо на чисто вымытые струганные доски пола.
Темьян, как обычно, в разговоре не участвовал. Ему доля в добыче не светила. Он состоял в банде за кормежку и немудреную одежонку.
Келвин подобрал Темьяна несколько лет назад в глухих болотах Белковской пущи, куда банда забрела случайно, уходя от стражи. Молодой урмак, сильно порванный медведем и неизвестно как оказавшийся в одиночестве в дремучем лесу, помирал от голода, потери крови и болотной лихорадки. Келвин не отличался излишней добротой, но все же почему-то подобрал его, выходил, приютил и с тех пор обрел в урмаке послушного, надежного и очень преданного слугу, телохранителя и воина.
Пока Келвин и остальные придирчиво оглядывали дрожащих от страха девушек, Темьян сидел возле печки на полатях, позевывал и скучающе поглядывал в распахнутое настежь окошко. Потом встал и рассеянно подошел к Небесному Уголку – миниатюрному пантеону, без которого не обходилось на Ксантине ни одно жилище.
Небесный Уголок в доме старосты представлял собой деревянную, в три полки, этажерку, уставленную вырезанными из крашеной кости фигурками Всемилостивейших Богов. Не всех, конечно, а только особо почитаемых хозяевами этого дома.
Сам Темьян наиболее чтил величайшего из Всевластных – Бога Молний, которого обычно изображали с длиными, падающими на плечи волосами, короткой курчавой бородой, гиацинтовыми глазами и молниями в руках. Парень поискал глазами знакомый силуэт. Да, разумеется, статуэтка была, стояла в самом центре, на почетном месте. Темьян удовлетворенно кивнул. Все правильно, Верховный Бог – почетное место.
Внезапно с улицы раздался шум и крики. Кто-то с воплями и причитаниями приближался к дому.
– Эй, выясни, что там, – приказал Келвин одному из разбойников.
Через некоторое время в дом ввалилась толстая пожилая рыбачка и с плачем кинулась на колени перед разбойниками.
– Кто ее пустил? – нахмурился Келвин. – Убрать немедленно.
Женщина вцепилась ему в ноги.
– Смилуйтесь!.. Пощадите!.. – закричала она. – Оставьте мою!.. Не трогайте!.. Пропаду без нее!.. Вдова я, без кормильца! Как есть пропаду!
– За дочку, что ли, просишь? – поморщился Келвин.
– При чем здесь дочка? – удивилась рыбачка. – Я о свинье.
– Ну, ты, тетка, даешь, – покрутил головой Хмарь. – Дочку не жалко, а о свинье убиваешься!
– Так дочку кормить надо, а свинья, наоборот, меня прокормит, – рассудительно объяснила та.
– Слышь, тетка, – буркнул Келвин, – не морочь нам голову. Проваливай, пока цела.
– Смилуйтесь! –