У входа в казарму – пунцовый лоскут с белыми буквами: «Воин, гордись службой».
– Прибавь ходу, воин, – Степа легонько подталкивает тебя в спину. – Нас ждут великие дела… ужин!
Тебе сообщают, что старшина в каптерке, вы строитесь для доклада.
– Становись, равняйсь, смирно, – напарники нехотя вытягиваются. – Товарищ старший прапорщик, третья смена прибыла без замечаний и происшествий, старший патруля ефрейтор…
– Что головой машешь, – он лично тебе, – дураком растешь. Разоружайтесь.
Квас смотался за табуретками, вы становитесь напротив КХО и начинаете чистить автоматы.
– Есть ветошь? – спрашивает Зоги.
Ты отрываешь кусок, протягиваешь ему. Интересно, знает ли старшина о найденной сигарете? …Ты разбираешь автомат – шомпол выбивается ребром ладони, коробка, возвратный механизм, газовая трубка… Ротный, тот точно своих угроз не забудет. Тем более что Зоги и так недавно отличился – заснул в патруле, у неработающего извещателя. …И откуда в дульнике автомата столько грязи?… Напарник из молодых тоже храпел за милую душу, но с него спрос другой. На связь они вовремя не вышли, оператор попался дюже мнительный, поднял всех на уши. …Насухо протираешь все детали, смазываешь маслом… Подорвалась тревожная группа. Зоги били трое – дежурный, оператор, а старшина закончил экзекуцию парой звонких пощечин и посулил: «Ты у меня говно будешь весь день черпать». И Зоги черпал, как и салага-напарник, и не раз. …Компенсатор прикручивается со скрипом, значит, в резьбе остался песок… Особо отличившихся посылали чистить деревянный туалет. Боевая задача – ведрами выгребать из дырок содержимое до тех пор, пока у ротного, по его же словам, «голова не закружится от высоты». В свое время Кваса так и не заставили взять в руки ведро. Он молча сплюнул и отошел в сторону, мол, делайте с ним что хотите. Кто-то в это время заходил в нужник, черпал, выходил, морщился. Воняло ужасно, особенно из той ямы за забором, в которую сливали густую жижу. Квасу досталось, и сильно, но он был тверд и внятен, и боялся не побоев, а того, что его макнут в туалет головой. Тогда все обошлось, но лезвие в шапке Квас, должно быть, прячет и до сих пор.
– Принимай, – обращаешься ты к сержанту.
Тот отводит затвор – проверяет, был ли сделан контрольный выстрел после сборки, отпускает его, раздается щелчок.
После ужина вторая смена традиционно отправляется чистить картошку. До этого вы с Квасом стояли на крыльце запасного входа в столовую. Ветер застревал в черных ветвях тополей. За бетонным забором торчало жутковатого вида здание; в нем по ночам никогда не горели окна. Ты курил. Квас, непривычно молчаливый, примостился на ступеньке и при свете фонаря