– Опусти язык и посиди! Это марганцовка, сейчас кровь перестанет бежать!
Он долго сосредоточенно сидел, вникая в свои ощущения – язык саднило, он с трудом умещался во рту.
– Наверное, будет теперь висеть, как у Жучки в сильную жару? – отрешённо подумал Вовка, и ему стало жалко себя. Он снова беззвучно и горько заплакал.
Утром, первым делом, подбежав к зеркалу, он увидел – язык не висел, но был красным и шершавым.
Каждое утро день начинался совершенно одинаково, пока он, сидя на кровати, путаясь в штанинах и рукавах, натягивал одежду, мама доставала из кухонного стола пузатую бутылку с жёлтой жидкостью, наливала до краёв большую деревянную ложку и ждала зевающего сына. Вовка не торопился, он знал, что в бутылке противный рыбий жир, который ему предстояло выпить. Эта глупая традиция возникла ещё летом, после того, как однажды, мама пожаловалась, что сын плохо кушает всёзнающей тёте Глаше. В тот же день в доме появилась аптечная бутыль с отвратительной, горько-солёной, маслянистой жидкостью, пахнувшей как пропавшая селёдка, которую тётя Циля, пожалев выбросить, отдала несчастной Жучке.
Но на этот раз, мама не стала поить его своим любимым лекарством. Она вновь налила марганцовки и заставила долго и утомительно полоскать язык, пока вода в стакане совсем не остыла. Несколько дней Вовка кушал, с трудом переворачивая распухшим языком, сухую, как песок в песочнице, невкусную еду. Но потом происшествие забылось, и желание зимой лизнуть железо, больше к нему не приходило.
Страшная башня
Почти каждый день мама ходила за водой к громадной, круглой башне, стоящей на краю болота, напротив входа на рынок. Иногда летом, она брала с собой сына, он гордо шёл впереди, неся на плече согнутую палку с железными крючками, которую мама называла коромыслом. Мама, не спеша, шла сзади с пустыми вёдрами, поправляя и поддерживая сползающее с хрупкого плеча помощника отполированное временем коромысло. Башня походила на нарисованный в книжке мрачный старый замок, с узенькими зарешеченными окнами и железной дверью, закрытой на большой висячий замок. Сбоку из кирпичной стены башни торчал краник и блестящая ручка. Мама ставила на кирпичную подставку ведро, дёргала за ручку, из крана с шумом вырывалась толстая струя воды и ударяла в ведро, быстро наполняя его до краёв. Потом мама устраивала коромысло себе на плечи, наклоняясь, цепляла по очереди вёдра, и они шли домой.
Но зимой мама ходила по воду одна, закрывая сына в квартире и обещая скоро вернуться. После того, как замок в дверях щёлкал, закрываясь, Вовка пододвигал к окну стул, залазил на него, прижавшись к самому стеклу, смотрел, через разрисованное зимними узорами окно, как мама появлялась из-за дома и скрывалась за углом забора рынка.