– Ну, вот ты и стал взрослым, – сказал я своему отражению в зеркале и криво ухмыльнулся, – Поздравляю. Лучше поздно, чем никогда.
Хотя это еще черт его знает, лучше оно или не лучше… Может быть, в данном случае «никогда» оказалось бы и более уместным вариантом, нежели «поздно». Вот только думать об этом смысла уже никакого не было, поэтому я просто еще раз мельком взглянул на свою слегка помятую рожу в зеркале и пошел пить кофе с эклерами. А то остынет еще, чего доброго. Все эти внезапные откровения о жизни, смерти и прочей чепухе – вовсе не повод отказываться от завтрака.
Но по-настоящему насладиться арабикой и заварным кремом у меня уже не получилось. Это надо ж такое выдумать! Взрослым он стал. Тридцать шесть лет мужику, а до сих пор верит, что на свете существуют какие-то «взрослые»! И более того – теперь еще и считает себя одним из них. Так ты скоро и в Господа Бога уверуешь, дурень эдакий! Я допил кофе, сполоснул чашку и поставил ее на сушилку. Глупая вышла ситуация, ничего не скажешь. Но факт остается фактом – именно сейчас, на тридцать седьмом году жизни, ничем не примечательным воскресным утром в середине июля, я впервые почувствовал себя взрослым.
Надо это событие как-нибудь отметить, что ли… Такое ведь только раз в жизни случается! Но как отметить? Выпить? Выпить было не с кем, да и алкоголя совсем не хотелось. В последнее время я вообще стал слишком мало пить. Все мои бывшие собутыльники куда-то разбежались – кто за границу, кто за бабью юбку, а кто и за пределы разумного. Заливаться же в одно жало мне надоело очень быстро. Сидишь, пьешь – и тебе кажется, будто что-то меняется. Будто мир вокруг начинает шевелиться и вот-вот придет в движение, и ты придешь в движение вместе с ним, и будет что-то новое, доселе неведомое… Но на самом деле ты просто проснешься наутро в носках и с больной головой. Да денег на карточке станет меньше, вот и все.
В общем, я быстро понял, что надо с этим делом завязывать. И завязал. Жизнь сразу стала прекрасна и чиста, как пяточки младенца – никакого тебе похмельного стыда, никакого перегара на рабочем месте, никаких пьяных сообщений бывшей подруге, и так далее, и тому подобное… Но даже у этой медали нашлась обратная сторона. В голову стала частенько лезть всякая сентиментальная хрень. Вот как сегодня, например. Взял – и, ни с того ни с сего, почувствовал себя взрослым. Ладно бы старым – это ощущение мне было хорошо знакомо лет еще с двадцати пяти, когда буйная шевелюра на голове внезапно сменилась унылой лысиной, но взрослым… Дожили, блин.
После завтрака я почистил зубы, надел кроссовки и пошел гулять. Из подъезда направо, до улицы с замечательным названием «Проектируемый проезд №7677», там еще раз направо, потом налево, и в конце концов вышел к Лосиноостровскому парку. Ну, естественно! Ноги будто сами каждый раз приносят меня к этому чертовому парку. Дорожки, деревца, велосипедисты, мамочки с колясками, старики с палочками, алкаши с бутылочками… Райский уголок природной безмятежности на краю гудящего тревожным обывательством мегаполиса. Фу, какая пошлятина! Но делать было нечего, раз уж я пришел в парк – не идти же теперь обратно? И я двинулся дальше по одной из дорожек, которая вела куда-то туда, где я уже точно не раз бывал, но вот куда именно – вспомнить не мог. Да особенно и не пытался.
Проходя мимо компании подростков, развлекавшихся употреблением пива из одной полторахи на четверых, я подумал, что сегодняшнее внезапное озарение меня совсем даже не угнетает. Ну, стал взрослым – и чего в этом плохого? Да ничего! Наоборот, ощущение было такое, будто я медальку какую-то получил или грамоту. За успехи, например, или за заслуги. А ведь ни медалек, ни грамот я не получал уже давным-давно, аж со школы. Просто потому, что ни успехов, ни заслуг со мной с тех пор не приключалось.
Побродив часа два по парку, выкурив пять сигарет и выпив пол-литра газированной воды, я решил, что на сегодня достаточно проникся безмятежностью матушки-природы и отправился домой. Про тревожное обывательство тоже совсем уж забывать не следует. Если не посвящать ему хотя бы несколько часов в день, то можно ненароком и к просветлению прийти. А мне такого счастья нафиг не надо. Начну еще мантры на работе читать или гуру каких-нибудь цитировать – так весь офис засмеет.
Дома я быстренько приготовил на обед пасту с вялеными томатами и с удовольствием съел целую тарелку, запивая зеленым чаем. А потом увалился на диван с книжкой Терри Гиллиама, подаренной мне на день рождения Ирой – моей коллегой по работе, и, по совместительству, моей несчастной любовью. Гиллиам был как всегда прекрасен, но уже после трех страниц мне почему-то очень захотелось спать. И я уснул.
В понедельник с утра Кирилл опять чавкал своими чертовыми бутербродами. Интересно, он нарочно делает их такими неаппетитными, чтобы никто чужой не позарился, или это получается само собой? Дешевая булка, криво нарезанный сыр, обветрившаяся колбаса… От одного вида этого лакомства меня всегда начинает мучить изжога. Я дождался, пока мой напарник закончит трапезу, и только после этого принялся за свои корзиночки с клубничной начинкой. На вкус они, впрочем, оказались не фонтан. Слишком приторные,