Волкогонов только теперь понял, почему Костров решился отправиться на «Вятку» именно сейчас. Из рассказов других проводников тот наверняка знал, что здесь можно встретиться с тем, кто давно умер. На Территории даже мертвые всегда оставались живыми, а значит, у любого «туриста» был шанс не только заново обрести ушедшего близкого человека, но и остаться с ним навсегда.
Проводник тяжело вздохнул, понимая, что обязан сказать правильные слова.
– Если хочешь – можешь тут остаться. Я понимаю твои чувства. Я видел многих, кто не пожелал расставаться со своими родными, которые навсегда потеряны на Большой земле.
– Нет, я так не смогу, – затряс головой Костров, смахивая слезы. – У нее несколько лет был рак, и мы вместе боролись до последнего мгновения… Но я не смогу так, зная, что на самом деле ее нет…
Звуки в квартире стихли, и они оба поняли, что снова остались одни. Морок исчез, уступая место чему-то другому.
– Знаешь, – Василий Иванович вдруг поднял на проводника красные глаза, – я ведь струсил. Сбежал. Я не могу приходить в пустую квартиру. Мне все кажется, что пока меня нет дома, она все еще здесь, все еще жива.
– Принятие потери приходит только по истечении времени, – произнес Волкогонов. – Смерть близких всегда бьет обухом по голове, мозг отказывается сознавать, что ты остался один. Только спустя дни, недели и месяцы – у кого как – начинаешь свыкаться.
– Я не могу здесь… – Машинист обвел глазами кухню. – Давай уйдем?
– «Вятка» уже знает, за что тебя можно зацепить, – предупредил Волкогонов. – Она снова и снова будет бить в одно и то же место, пока ты окончательно не переживешь свое горе.
Костров молча встал и направился в прихожую. Проводник последовал за ним. Оставлять его одного в таком состоянии не следовало. Василий Иванович положил ладонь на ручку входной двери и повернул ее, толкая створку. Он ожидал увидеть лестницу эскалатора, думая, что ему снова придется спускаться под землю и ехать в вагоне метро, однако снаружи его ожидал обычный лес. Прямо под ногами росла зеленая трава, через кроны пушистых елей пробивалось холодное солнце.
– Ничего себе, – выдохнул Костров, не понимая, куда делся эскалатор и как он, будучи в квартире, внезапно перенесся в чащу.
Волкогонов вышел следом и закрыл дверь. Теперь посреди леса высился только дверной блок, будто забытый здесь непутевыми строителями. Машинист обошел его кругом.
– Странно это. Как вообще можно привыкнуть к подобному?
– Никак, – покачал головой Николай Иванович. – Но лично у меня сил удивляться уже давно нет.
Лес казался проводнику знакомым. Волкогонов автоматически поискал глазами аномалии, однако природа ничем не выдавала себя, решив в этот раз притвориться самой обыкновенной.
Глава третья
Перелом
Тропинка вилась по лесу, игриво