Вдвойне забавно оно выглядело оттого, что молодой капитан обыкновенно был скуп на эмоции, а иных задержанных мог заставить примолкнуть одним пристальным взглядом светлых голубых глаз. Шутник-Славик называл этот прием «заморозкой» и звал Литвинова «снежным королевичем». Коллеги считали это прозвище подходящим для столь характерного блондина и подчас с особым удовольствием подшучивали над капитаном, зная, что только им это разрешено.
Вот и сейчас Прасковьин встал рядом со столом Литвинова, пробегая взглядом бумаги, и, дождавшись, когда Паша снова займет свое место, смело отвесил ему щелбан по затылку:
– Эй, нападать со спины не честно! – возмутился Литвинов, мгновенно оборачиваясь к коллеге и намереваясь дать сдачи. Сегодня всем хотелось дурачиться от радости, что они снова все вместе.
– Мальчики, не обижайте друг друга! – смеялась Даша.
На минутку она с упоением спрятала лицо в цветочный букет, чтобы насладиться ароматом ушедшего лета. А еще – чтобы друзья не заметили, с какой нежностью во взгляде она тайком любуется ими, снова и снова благодаря судьбу за таких коллег. За то, что ни одна шальная пуля до сих пор не смогла их разлучить.
– Ну что, чаю попьем? – Прасковьин в предвкушении потер руки и уже начал доставать из шкафа чашки, но Паша остановил его:
– Подожди, Славик, сейчас мальчишку этого приведут, Костю Лифанова. Вот поговорим с ним и уже тогда можем чаепитие устраивать. Как раз обед будет…
– Костя Лифанов – это парнишка, который по делу Скрипача проходит? – догадалась Даша, убирая торт и цветы на подоконник.
– Да. Тебе ребята уже все рассказали?
– Ну, еще далеко не все, – пожала плечами девушка, на что Паша усмехнулся:
– А всего мы и сами не знаем. Кстати, нашли по нему что-нибудь интересное? – обратился он к коллегам.
Сергей с таким аппетитом принялся поглощать шоколадку, что сразу стало ясно: про Скрипача и его приспешников ему разговаривать очень не хочется. Поэтому отвечать пришлось Прасковьину:
– Нет, Константин Лифанов законопослушный гражданин, кристально чист. Как и все партнеры Арго.
– Арго? – переспросила Даша. Это прозвище она слышала впервые, но пояснение получить не успела.
Дверь кабинета отворилась, и в помещение ввели совсем юного парнишку с печальным лицом, перепачканным грязью. От безукоризненной прически, открывающей высокий лоб, сейчас ничего не осталось: вьющиеся русые волосы рассыпались, обрамляя лицо романтичным ореолом. Инфантильные полные губы и курносый нос были разбиты в кровь. Дорогой бежевый плащ, накинутый поверх делового светлого костюма, был безнадежно испорчен пятнами осенней грязи.
Прихрамывая на правую ногу, паренек тихонько устроился на стуле у стола Литвинова, полностью опровергая своим кротким видом слова Молчанова о «борзых».
– Это он за наглость свою по лицу схлопотал? – изогнула бровь Даша.
– Ну, отчасти, – уклончиво ответил Слава. – Оказывал сопротивление