– Ничего я давать не буду. И возиться с вами я не собираюсь – пустая трата времени. Я не оказываю вам помощи, я ее у вас не прошу. Мне все равно, как вы будете его искать, и будете ли вообще. Единственная просьба – не мешайте мне.
– Что это ты раскомандовался, щегол? – возмутился Сергей, Арго в ответ привычно-язвительно ухмыльнулся:
– Только давай без покровительственного тона, «отец»: ты старше меня от силы лет на десять…
– Как будто в возрасте дело! Ты объясни, с чего это мы должны тебя слушаться? – с вызовом спросил Молчанов.
– А с чего это я должен соглашаться помогать вам? – в тон ему отозвался Макс.
– Да мы же тебе жизнь пытаемся краше сделать! А ты никак понять не можешь!.. – Сергей вдруг оборвал сам себя, и с возмущенного крика перешел на глухое рычание хищника перед атакой. И эта тихая угроза в его голосе звучала куда более впечатляюще, нежели обычные повышенные тона: – Ну, вот что: делай, как знаешь, но я слово даю… Паша вот пообещал Барса поймать. Так я обещаю после всего этого поймать тебя! Потому что ты такой же, как все они: ни черта не ценишь чужие жизни, раз с такой готовностью собрался развязывать бойню, наплевав на остальных! Значит, будешь сидеть – это я тебе обеспечу. Ноги в кровь собью, а тебя достану, понял? Считай это моим делом чести!
И впервые нахмурившийся Арго не ответил Сергею обычной дерзостью, не попытался оставить последнее слово за собой,. Возможно потому, что машина уже подъехала к больнице. А может быть, оттого, что это последнее слово еще не было готово.
3
Соболь прекрасно знал место, где работала мать Максима Зорина. Знал время, когда заканчивается ее смена. Знал дорожку, по которой женщина ходила на остановку в окружении своих подружек. Поэтому Олег с уверенностью припарковал свой автомобиль неподалеку от территории хлебопекарного комбината и нетерпеливо взглянул на часы. До конца рабочего дня оставалась еще четверть часа, но Зорина могла запросто задержаться. Она любила свою работу, поэтому не спешила домой, пока не были завершены все дела.
Все двадцать минут, которые пришлось дожидаться женщину, Соболь провел, как на иголках. Он старался постоянно осматриваться в зеркала, чтобы отследить возможное появление неприятеля, но то и дело уходил в свои мысли. Снова и снова против своей воли он прокручивал в голове сегодняшние трагические события. Перед его взором стояло лицо Клифа, искаженное болью и страхом, в ушах звенел его вскрик, а в душе теснились чувства беспомощности и вины – не смог уберечь. Впрочем, вина была не только перед Костей…
Олег тряхнул головой, блондинистые пряди стегнули по щекам. Понимая, что теряет бдительность, он вышел из машины: так он точно не пропустит ничье появление. Понимая, что теряет самообладание, принялся искать по карманам сигареты, хотя курить бросил года три назад. Он был виноват… все они были виноваты перед женщиной, которая много лет назад стала им названой матерью.
– Любовь Ивановна! – Его