Выборы 16 ноября 1919 года происходили по новому избирательному закону, проведенному Нитти. От прежнего он отличался большею демократичностью и применением пропорциональной системы. Если в выборах до закона 1912 года принимало участие менее трех с половиною миллионов человек (т. е. 8,5 % населения), если в 1913 к избирательным урнам явилось до восьми с половиною миллионов (21,5 % населения), то в 1919 г. общее число избирателей поднялось до 11.115.441 (29,3 %). Не без основания утверждали, что политически новый закон означал собою самоубийство старой либеральной олигархии. Что касается пропорциональной системы, то она умеряла политико-исторические контрасты Италии: не будь ее, представительство Севера было бы в 1919 году сплошь социалистическим, а Юг не имел бы вовсе депутатов-социалистов.
Результаты парламентских выборов были благоприятны двум левым политическим группировкам: социалистам и народной католической партии (popolari). Первые получили 156 депутатских мест, вторые – 100. Нитти, ожидавший более благоприятных правительству результатов, пережил неприятное разочарование.
Среди социалистических депутатов были представители умеренного, реформистского течения (Турати), но преобладало левое крыло. Московское влияние крепчало: социальная революция, увенчанная советским государством, представлялась большинству итальянских социалистов желанной и ближайшей целью. В марте 1919 исполнительный комитет партии вынес постановление о присоединении к Третьему Интернационалу, а в октябре того же года на партийном съезде в Болоньи прошла коммунистически звучащая резолюция, предложенная Сератти и его группой: провозглашались насильственные методы революционного действия во имя диктатуры пролетариата и установления советов. Правда, «присоединяясь» к Москве, итальянские социалисты не отдавали себе полного отчета в подлинном значении и последствиях этого акта. Но могла ли протекать спокойно и плодотворно работа парламента при наличии таких связей у 30 % депутатов?
Нужно, однако, сказать, что социалистической партии не посчастливилось: в критический период она вступала без ярких фигур. Пылкий деятель левого, революционного ее фланга, волевой и темпераментный Муссолини, круто порвал с нею. Министериабельный Биссолати уже давно отошел вправо от ее основной линии. Турати тоже менее всего разделял экстремистские симпатии и, при всем своем славном прошлом, вовсе не годился в революционные герои. Правые, реформистские элементы социализма были вообще чужды нарастающему движению, усматривая в нем, согласно выражению д’Арагона, не более, нежели коллекцию «псевдореволюционных безумств». Сератти, лидер тогдашнего партийного большинства, несмотря на свое москвофильство, не был склонен слепо следовать русской указке, а собственные его рецепты неизменно страдали