За ними, прямо у обочины дороги, две гранитные надгробные плиты с надписью. Такие плиты на месте гибели родственников ставят народы Кавказа. Возможно, что тут погибли грузины, осетины или армяне?
Больше всего, здесь в Таджикистане, живут именно эти национальности с Кавказа. Перед постами ГАИ и солдат, колонна замедляет скорость и через весь перевал вся колонна едет с тревожными гудками в память о погибших гражданах своей республики и гостях.
Солдаты и милиция держат свои руки под козырёк в честь погибших людей на этом опасном перевале. Мирзаев тоже даёт тревожный сигнал своей машины.
Все гудки сливаются в одну траурную мелодию. До самого конца перевала звучит жуткая музыка. Мирзаев Вахиб и не скрываем своих слез, которые ручьями текут из наших глаз.
Плачу о том, что сам едва не погиб на этом перевале, а Гиззатулин Нигмат стал инвалидом на всю жизнь. О чём плачет Вахиб, не знаю, может быть, ему жалко по-человечески людей погибших на перевале или у него погибли здесь близкие родственники? Сказал бы он.
– Две недели назад, здесь на перевале погибла семья моего дяди. – говорит Вахиб, словно читает мои мысли.
– Две недели назад, тут сам чуть не погиб. Стал инвалидом мой водитель. – говорю, словно повторяю за ним, но Мирзаев не обращает внимание на мои слова, полностью поглощён горем о родственниках.
За перевалом траурные гудки прекращаются. Постепенно колонна набирает скорость в сторону Душанбе. Перед самым посёлком Ляур, мы воспользовались отсутствием встречных машин.
Мирзаев Вахиб быстро обгоняет огромный автобус, который в дороге закоптил своим выхлопным дымом всю нашу машину, которая и без него выглядит такой замызганной, словно её только что достали из помойки.
Мне даже неудобно ехать в такой машине. Ну, что поделаешь, лучшей машины у нас нет. Хорошо, что живыми едем.
– Заедем во Фрунзенский райком партии. – предложил ему, когда въехали на территорию Душанбе.
У меня была надежда на то, что, может быть, Насыров Сухроб, ждёт меня со своими деньгами? Ни таскать, же такую огромную сумму денег с собой на сессию в университет, а после вечером ехать общественным транспортом в райком партии, чтобы там вручить деньги хозяину.
Понимал, что сегодня суббота, выходной день, но, возможно, Насыров Сухроб, из-за своей страсти к деньгам, так будет и в выходной день ждать меня в райкоме партии?
Так что надо поехать туда и отдать ему все его свёртки. Затем поедем домой. Однако мои пожелания не сбылись. На площадке возле здания райкома партии не было машин.
Входные двери в здание райкома партии закрыты, получается, что там делать нечего. Так что мы едем дальше.
– Куда нам теперь? – спросил водитель. – Домой мы поедем или будем в городе искать Насырова?
– Вот, молодец! Ты сам подсказал. – вдруг, догадался. – Поедем домой к Насырову Сухробу. Если даже его не будет дома, то его родственники точно скажут, где нам его