Он протянул Эрике руку, предлагая помощь, та ухватилась за его крепкую ладонь поднялась, повернулась к нему спиной, попыталась привести себя в порядок. Лицо горело как в огне, руки дрожали, было одновременно стыдно и обидно, и она никак не могла понять, что она испытывает к нему благодарность, что смог остановиться или злость за то, что – оттолкнул.
– Где моя сумочка? – не оборачиваясь, спросила она.
– У входа.
– Почему ты меня остановил?
Адам стоял у окна, старался держаться на почтительном расстоянии, руки спрятал в карманы, больше он себе не доверял. Надо же было так свихнуться, ни с одной женщиной он не испытывал таких эмоций, девчонка для него более чем опасна. От нее необходимо держаться подальше. Он достал пачку с сигаретами, выбил одну, прикурил, не спешил с ответом, вот так с сигаретой думать было легче.
– А ты сама этому не рада?
– Я не знаю, да, наверно да. Но мы же…
– Кристина, я не вполне уверен, что это твое настоящее имя. И мне кажется, что ты так и не вспомнила мое. А еще я думаю, ты просто перенесла шок от не очень приятной встречи с байкерами. Ну и меня выбила из равновесия встреча с автором бульварного романчика, где по несчастью я описан каменной горгульей с замашками садиста.
– Это стилистический прием, – возразила она в ответ.
– Можешь называть это как хочешь, кошечка. Но я по-прежнему остаюсь при мнении, что писатель из тебя как из моего друга Энжила тот половой бабуин со страниц твоей писанины. А он очень далек от этого, уж поверь.
Эрика, еще пару минут назад едва дышавшая от охватившего ее возбуждения теперь ощущала горячую волну гнева, которая медленно, как река заполняла все уголки ее разума, прожигала взглядом Адама. Сам Адам не казался расслабленным или спокойным, крепкие руки сложил на груди, спина прямая, весь как каменное изваяние, только не понятно, из-за того, что сейчас было, так его это напрягло, или просто потому, что ему не нравится, то, что девушка до сих пор стоит посреди его квартиры. Эрика готова была начать бросать в него все что попадется под руку, но как назло в пределах досягаемости ничего не было.
– Я написала книгу, и не просила вас ее оценивать. Вы не критик, мистер Уильямс. Так вы сказали?
– Нет, не критик. Я журналист и кое-что понимаю в стилистике. Давай закончим этот бесполезный спор, ты возьмешь свои вещи и поедешь домой.
Неудовлетворенная страсть сменилась злостью, держать ее в себе Эрика была не в силах, еще секунда промедления и вот она уже рванула на него, готовая вцепиться в лицо, в волосы, рвать когтями и зубами. Словесные аргументы у нее закончились. Да и терпение тоже. Все свои мысли он мог бы держать и при себе.
Адам ожидал чего-то подобного, без какого-либо усилия он перехватил ее, прижал к себе. Эрика издала утробный рык, рванулась, еще раз и еще. Журналист казалось