Тебе не выйти в князи
И не качать права…
Останешься ты блошкой,
И правды не ищи,
А деревянной ложкой
Хлебай пустые щи.
В кошмарной безнадёге
Останешься, кем был.
Всю жизнь тобою строгий
Командует дебил.
Купил он с потрохами
Себе подобный сброд,
Где хам сидит на хаме
И песенки поёт.
Такая вот интрижка
На долгие лета.
Смотри! Твоя коврижка,
Но у чужого рта.
Жить в безнадёжье жутко
В подобие плевка.
Быть может, злая шутка -
На долгие века.
Всё безнадёжно, верь мне.
Вокруг белиберда,
И за господской дверью
Тебе стоять всегда.
* * *
Подобно пиццам, в поле, на дорожке,
Ведущей к трём канавам за селом,
Лежат коровьи свежие лепёшки…
А ты ведь думал, что металлолом.
Металл ещё в минувшем веке сдали,
Прибалтам за бесценок отвезли.
Теперь сидят на куче гениталий
Чумных времён тузы и короли.
Сидят они торжественно и гордо
И к грошику пакуют каждый грош.
В телеокне одна и та же морда
Благословляет начатый грабёж.
А он идёт – богатств народных кража…
Задумки всё черней в бетонных лбах.
Бандиты богатеют – это важно,
Всё остальные – прочно на бобах.
Подобны пиццам лица из бетона,
Застывшие в желании украсть.
Все остальные – серые вороны,
Им каркать не позволено на власть.
Продумана ворьём неразбериха…
Откуда они выплыли на свет?
С телеэкранов радостно и лихо
Шлют россиянам пламенный привет.
Не волки, а коварные шакалы –
По спискам и без них, и по родству…
Жируют на разрухе небывалой,
Разбоям гимн поют и воровству.
Нет равенства и братства под луною,
У пицц, по сути, жалкое нутро…
Превращено в навоз блатной шпаною
Бесценное народное добро.
Коровьи испражнения, словно пиццы,
Действительность нелепа и строга,
И грязь заокеанской заграницы
Всё заливает русские луга.
Ползун и белочка
В траве ползун вперёд ползёт,
На то он и ползун.
Орешки белочка грызёт,
И ни в одном глазу.
На ползуна ей начихать,
Жестокая она.
На ней бы целину пахать,
Ведь ростом со слона.
Ползун вернулся и сказал,
Как деловой мужик:
«Но ты, ушастая, борза,
Что вездеход во ржи».
Она сидит на мощном пне,
Кричит ему в ответ:
«Пожалуй, что пора бы мне
Купить велосипед!».
Ползун был раньше моряком
И знал, где фронт и тыл.
Теперь он с белочкой знаком
И снова перепил.
На