– Я – жертва вашей любви. Меня с детства учили носить страшные вещи, желая мне добра. Безобразные растянутые кофты, длинные темные юбки, косы. Как научили, так и ношу. И деньги, вроде, есть, и вкус, и возможности, а все равно иду и покупаю себе очередной темненький, бесформенный, мешок. И мужчин выбираю таких же – мешковатых и невзрачных.
– Будь проще. Здесь, кажется, понятно. Будь проще, и к тебе потянутся люди. Без украшений, одежда приближена к униформе. Джинсы, майка, кроссовки… Подчеркнуто без излишеств. Без косметики. Так, чтобы и на лекциях подремать можно было, и пива в парке выпить, и на траве посидеть… Отношения у такой женщины тоже упрощенные. С ухажерами она дружится, как свой парень. С мужиком, обычно, просто живет. И мужик у нее простой.
– Асексуальность как принцип. Мне 25 лет, я не ношу открытые вещи. Никаких декольте, алых губ, укороченных юбок. Все как будто предназначено для того, чтобы скрыть пышную грудь и узкую талию. Роскошные волосы не мыты вторую неделю. Никаких украшений, духов, оборочек, ленточек, кружев. У меня не было сексуальных травм. Никакого насилия. Ни открытого, ни скрытого. Просто я так люблю маму, что делаю все, чтобы мама выглядела сексуальней на моем фоне.
– Я всегда нахожусь не там, где есть то, что мне нужно. Мне 37. Живу в Испании. В том городе, где я живу, нет ни одного магазина одежды, которая бы мне понравилась. И так всегда. То дома своего нет, то роддома нет рядом с домом, то магазинов нужных, то машинки швейной. Сейчас вот, мужа нет рядом.
– Мою ценность определяет вещь. В основе этого принципа лежит комплекс неполноценности. Вещи нужно долго искать, выбирать, платить хорошие деньги, чтобы это было достойно меня. Есть возможность купить все, что угодно. Но часто – это не «мой» уровень. Тот же алгоритм лежит в основе поиска партнера, квартиры в аренду, страны проживания, коляски для ребенка.
– Вещи как артефакты. Жизнь как культ. В моем гардеробе множество вещей, которые мне не идут, и не отражают мою индивидуальность. В шкатулке множество таких же украшений. На кухне – посуда. И всё это неосознанно посвящается памяти предков, каким-то историям рода. Туника черная – в память о какой-то трагедии в жизни бабушки, украшения – в память о маме. А я – жрица, которая этому «служит».
– Вещь на «черный» день. В моем гардеробе есть масса изношенных, теплых вещей; в кладовой – старая посуда, соль, спички, свечи, изолента, веревки, инструменты и куча пустых стеклянных банок. В спальне – бутыли с водой. Выбросить весь этот хлам я не могу. А вдруг пригодится? Вот понадобится что-то, а оно есть! А вдруг война, голод, нищета? А мы уже подготовлены. Голод? Вот, мешок муки и двадцать литров масла в бутылках на полочке стоят. Электричества не будет? Свечи