– Чутье ваше инквизиторское замечательное какое, – восхищаюсь я, – Наверняка первый в академии были, даже спящую темноту и ту замечаете.
– И почему мне кажется, что ты врешь? – постукивает пальцем по губам.
– Ну, предрассудки еще сильны в королевстве, что поделаешь… – вздыхаю печально.
– А что если я потребую проверки – кто, зачем и что с собой носишь и везешь? – спрашивает с явной насмешкой.
– Так не выйдет ничего, – не меняя любезности тона сообщила ему, хотя сердечко екнуло. Ладно травки… но везла я тоже разное. – Согласно пункту семнадцать-два-четыре, теперь инквизиторы не могут просто так что с ведьмы потребовать. Нужна о-очень веская причина. И указание Совета. И бумаг – несколько рулонов.
– Это когда ковен успел такое провернуть? – поперхивается.
– Половину оборота назад, – поясняю. Надеюсь не со слишком мерзкой ухмылочкой.
– А почему я ничего не… – начинает и сам же обрывает себя. Да и я на это отвечать не стала, только бровь одну приподняла – дескать, и чья это проблема? – Ну а ведьмы, конечно, немедленно об этом все узнали.
– Конечно, – киваю
Для нас это жизненно важно…
– Что ж, – инквизитор вздохнул и отступил еще на шаг, – Будем считать, что всем здесь повезло…
– …очень, – скривилась я.
– …что я решил заехать поужинать именно сюда.
– Мама! – подлетела в этот момент Аника, которая на протяжении всего времени неизвестно чем была занята, – У нас проблема!
Ох.
Чем бы они ни была занята – сейчас это станет известно.
Инквизиция – это красиво. Но грязно
– Ведьмы не решают проблемы. Ведьмы их создают!
В общем-то это могла произнести я. С грустью.
Или Аника. С гордостью.
Но произнес инквизитор. С радостью.
Куда уж больше радости для инквизитора, чем встретить создавшую проблемы ведьму? Даже если она маленькая. Даже если при ее появлении во взгляде инквизитора, который мгновенно оценил степень нашего родства, мелькнуло огорчение. Которое я не совсем поняла…
С чего ему огорчаться, что у меня есть дочь?
Разве что с того, что две ведьмы – две беды?
Но почти сразу мне стало стыдно. Перед своей дочкой, да. За то, что я о ней подумала хуже, чем следовало. Потому что ничего она не натворила. А увидела…
– Он лежит. И стонет. Ну я потыкала его – еще громче застонал. И кровищи там! – бормотала Аника, утаскивая меня прочь от мужланов, диалогов с пресветлыми, самого пресветлого… а, нет, от этих так просто не отделаешься. За нами пошел. – А потом ка-ак выругался! И ка-ак намагичить попытался! И сознание потерял… В общем, я даже немного заорать хотела, но потом подумала, что у него и так голова разбита: если я еще орать буду – ему же совсем плохо станет!
Аника поясняет происходящее звонким голосом, ведет меня мимо столов, мимо стойки, в боковой вход, а там – через задний двор. То ли в стойло лошадиное, то ли в сарай какой с сеном и…
– Погоди ты о воплях –