– Не курю. Спортсмен, – приучено отозвался я.
– Понятно, – Чахлый вытянул из кармана комка зажигалку и прикурил, щурясь на горизонт. – А ты где учился-то?
– Спорт. Подворотня.
Не удержался и пожал плечами – где ещё можно учиться?
– А, – Чахлый затянулся, выпустил дым клубком изо рта. – Я подумал, может из наших.
– Из которых?
– Ну, армия. Спецназ, десант. Туда с удовольствием брали таких рослых парней, слабаков не держали. Ты где служил-то?
Вот так. С этого обычно начинаются возмущённо-пьяные сопли в берет, срывание тельняшек и требования идти отдавать долги Отечеству. Только я у этого Отечества ничего не занимал. Ни я, ни мать моя. Но народ после армии этого обычно не понимает. Как же! Святой же долг – плац подметать ломом или траву красить. Но более всего обычно мужикам обидно, что пока они два года теряли, другие чего-то достигали за это время. От зависти и горести и ярятся, как правило.
– Не служил, – коротко ответил я и тоже перестал смотреть на собеседника. Взгляд поплыл по верхушкам гор, острыми вершинками ёлок, словно гребнем, упирающихся в небо. Ну, что? Будем выяснять отношения дальше?
– Понятно, – Чахлый сморщился, вынул окурок из рта, глянул брезгливо на огонёк. – Отсырела, зараза, – хмуро сплюнул он и пояснил: – Вчера выпили с командиром, да по дурости залез спать в спальник прямо в одежде.
Значит, выяснять не будем. Радует. Нечасто настолько адекватных вояк встретишь.
– Тут через один все бывшие, – хмуро сообщил Чахлый. – Кто откуда. Из простых никого не брали. Командир элиту собрал, кто без работы маялся. Тут из разных родов войск. У всех одна фигня – на гражданке заняться было нечем. Чурок на работу брали больше, чем русских парней с ногами-руками и башкой на плечах!
Он раздосадовано сплюнул. А я молчаливо согласился.
Говорят, в нашей стране с любым человеком можно найти общий язык – достаточно посмотреть вокруг и сказать «до чего страну довели сволочи», – как контакт установлен.
– Командир сам из бывших, – Чахлый мотнул головой в сторону, и мы неторопливо начали дрейфовать в указанном направлении. – Он понимает ребят. За родину обидно.
И я снова молча согласился. Обидно.
Под ногами хрустели камни, но все больше становилось травы, постепенно затягивающей тонкими зелёными тельцами серое крошево. Мы отходили от плаца, от стройки, от строений к ограде территории, где дрожали лапы кедров, нависая над колючкой забора. Где издалека уже виделась пушистая полянка, зелёным пятном в крапинку коричневых шишек.
Чахлый задумчиво окинул взглядом территорию, старательно избегая взгляда на меня:
– Берга вчера в город отправили. Доктор сказал,