Здесь, в низине, мы любили играть, ловить (а потом отпускать на свободу) лягушек, любоваться большими пучеглазыми стрекозами со слюдяными крылышками, похожими на маленькие вертолёты. Здесь когда-то протекал небольшой ручеёк, заросший по берегам жадной до влаги таволгой. Сейчас ручейка уже не видно, наверное иссякли его жизненные силы. Нет и стрекоз. А таволга – вот она, словно морская пена колышется под слабым ветерком…
Я тогда, в детстве, даже названия такого не знала: «таволга». Для городского ребёнка, на несколько недель приезжавшего летом погостить у деревенской бабушки, всё было внове, всё казалось удивительным и волшебным.
Как-то я сплела из таволги венок, и нарвала огромный букет, с которым и явилась домой.
– Таволга, – улыбнулась бабушка.
Она налила в банку воды и поставила в неё цветы. А потом наклонилась и вдохнула их аромат.
– Нравится? – спросила она.
– Очень! – кивнула я.
– И мне нравится, – согласилась бабушка. – Но, знаешь что? Не надо слишком часто там бывать, где таволги много. Такие места, говорят, любит Эльфисина. А с ней лучше не встречаться.
– Эльфисина? Кто это? – удивилась я.
– А ты не слышала эту сказку? Эльфисина – это такая волшебница. Если человек её заметит среди высокой травы и успеет произнести заклинание, она к нему выйдет, и исполнит одно его желанье. Почти любое. Да только говорят: ни к чему хорошему это не приводит. Было мне, наверное, столько лет, сколько тебе, часто мы с подружками пытались отыскать эту Эльфисину. У каждого уже и желание придумано было, и заклинание мы наизусть выучили, чтобы не забыть в нужный момент. Да только всё без толку! Впрочем, одна девочка уверяла, что увидела волшебницу, когда пришла поздно вечером к зарослям таволги. Была эта девочка доброй и умной, только вот красотой природа её обидела. Проще сказать: была она дурнушкой. И очень из-за этого переживала. Так вот, рассказала она нам, что попросила у Эльфисины красоту. Мы, конечно, посмеялись над её рассказом: какой была та девочка, такой и осталась. Посмеялись, да и позабыли. А через месяц стали примечать, что меняется наша подружка: черты вроде всё те же, а – не те! Глаза были бледные, невыразительные, маленькие, а стали огромные, ярко-голубые, в цвет неба, брови кустиками росли, а тут стали вразлёт, соболиные. Губки, прежде бледные, узкие, вдруг налились, заалели, кожа стала нежная, белая, как будто она не деревенская девчонка, а городская барышня, румянец во всю щёку. И стала подружка первой красавицей в нашей деревне. Вот тогда мы и вспомнили, что она попросила Эльфисину одарить её красотой.
– А дальше что? – стала допытываться я.
– Да ничего. Через несколько лет вышла девушка замуж за первого нашего жениха. Да только жизнь не сладилась. Был её молодой муж и красив, и богат. Только нрав имел скверный. Ревновал жену, бил её каждый день. Не жизнь была, а страданье одно! Так и зачахла она. Правду говорят: «Не родись красивой, а родись счастливой!»
Увидев, что я задумалась, бабушка погладила меня по голове и успокоила:
– Да сказки всё это! Про подружку – правда. Да только зачем это на волшебство списывать? Красота часто сама по себе расцветает, когда девушка в возраст входит. Да и с замужеством порой не угадаешь. Так что никакая Эльфисина здесь ни при чём.
– Бабушка, а что за заклинание? – пристала я.
– Да зачем тебе? – махнула рукой бабушка. – Я уж и позабыла…
– Вспомни, вспомни! – просила я.
– Как же это?.. «Эльфисина, я тебя увидала…» Ага, вроде так. «Врасплох я тебя застала…»
И бабушка постепенно, слегка подсмеиваясь над собой, вспомнила всё заклинание.
– А что за «наказанье»? – заинтересовалась я.
– Да, наверное, просто для рифмы вставили. Чепуха всё это, – сказала бабушка. – Не знаю, зачем я тебе всё это рассказала. Вспомнилось, когда цветы эти понюхала. Забудь.
А потом вдруг добавила:
– А ты там в таволжаннике, ходить всё же поостерегись. Бережёного Бог бережёт.
Надо ли говорить, что я после этого целыми днями пропадала в зарослях таволги, при каждом их шевелении выкликая слова заклинания. Но бабушка была права. Ничего так и не произошло.
Бабушка! Вот уже два года, как нет её с нами. А я уже не маленькая девочка, а студентка, перешла на второй курс. Но как же мне не хватает ласкового голоса, натруженных добрых рук моей бабушки, её заботы и теплоты. И домик всё тот же, и заросли таволги. А вот бабушки нет. И исправить это невозможно.
И всё-таки я очень рада, что снова оказалась в этих местах.
В бабушкином доме живёт мамина сестра с семьёй. Они меня и пригласили на несколько дней погостить в деревне моего детства. Как-то я прочитала, что не стоит возвращаться в те места, где ты был прежде счастлив. Невозможно вернуть того, что было когда-то. Можно обрести новое счастье, а старого не вернуть… И от этого почему-то грустно. Но, с другой стороны, оживить воспоминания тоже неплохо, и я благодарна родне,