Тима машинально взял газету и развернул ее. «ПРАВДА». Взгляд сразу уткнулся в верхний правый угол, где стояла дата: 6 января 1971 года.
Рассудок тут же взбунтовался, возразив, что газета могла быть просто старой. Она могла быть подделкой… и вообще.
«Нет, не вообще», – подумал Тима. Газеты, которым почти сорок лет, не выглядят как новые. Он видел старую прессу – желтые, ветхие листы, ломкие на ощупь. Эта же выглядела так, словно ее только что принесли из типографии. А насчет подделки… Кому это на фиг нужно?!
– Мне можно одеваться? – вежливо поинтересовался Аммонит. Холод давал о себе знать, и его тело сотрясала мелкая дрожь. – Или мне еще штаны прикажете снять?
– Сомневаюсь, что там есть что-то, заслуживающее внимания, – бесстрастно промолвила Злата. Помедлив, она потребовала все тем же меланхоличным голосом: – Покажи мне свою руку.
– А твой мужчина разрешит? – нахально глядя в глаза женщине, спросил Аммонит, но тем не менее беспрекословно подчинился, протянул ей руку. Она начала быстро, но аккуратно разматывать тряпки, а Аммонит только кряхтел и скрипел зубами, когда импровизированные бинты с треском отдирались от подсохшей корки. Наконец последний лоскут был сорван, и открылась рана, страшная, с опухшими рваными краями. На лице женщины не дрогнул ни единый мускул; она быстро ощупала края раны, надавила. Аммонит глухо застонал, из-под запекшейся корочки брызнул гной.
– Порез глубокий. Возможно, задета кость. Похоже на пилу.
Она обернулась к Дильсу:
– Рану нужно обработать. Еще день-другой, и начнется гангрена.
– Ну день-другой он потерпит, правда? – спокойно отозвался Дильс. Он подошел вплотную к Аммониту и мазнул равнодушным взглядом по ране. – Ну а тебе сколько лет?
– Как Христу, – обаятельно улыбнулся Аммонит, но на Дильса эта шутка не произвела впечатления.
– Я атеист, – сухо бросил он. – Но с Библией знаком. Тридцать три?
Аммонит кивнул.
– И ты тоже живешь в двадцать первом веке?
– Совершенно верно. А вы?
Дильс помолчал, затем спросил:
– Кого ты убил?
– Я не убивал. Повторяю, это был несчастный случай.
– Тогда почему ты прятался? – Дильс, казалось, начал терять терпение.
– Так сложились обстоятельства. Мне бы не поверили, что я не причастен к убийству, – ровно проговорил Аммонит.
– Хорошо, – процедил Дильс, хотя его лицо говорило об обратном. – Артур, свяжи ему руки.
Артур с готовностью вытащил из рюкзака на спине моток веревки. Лицо Аммонита потемнело:
– Зачем? Это лишнее, Дильс!
Дильс, возобновивший к этому времени свои расхаживания, вдруг коброй метнулся к нему:
– Я с тобой на брудершафт не пил, понял ты меня?! Так что заткни хлебало… Аполлинарий. Фамилия-то у тебя есть?
– Романов, – примирительно сказал Аммонит, пока Артур деловито скручивал ему руки.
– Вы пока побудьте в этой комнате, – отрывисто