Олег Николаевич заходит в холл. В столовую заходит Эдик. Через некоторое время он выходит.
Эдик. Заходите на кефир.
В столовую входят женщины, за ними мужчины. Все выходят. Мужчины, кроме Евгений Станиславовича, уходят в свои комнаты. А женщины садятся за стол.
Наталья Михайловна. Маша, ты знаешь, я вышла на пенсию досрочно из-за вредных условий труда. Нам по вредности молоко давали. А теперь я замужем за очень богатым человеком и ни в чём не нуждаюсь, но привычка брать по мелочи от всего, осталась.
Мария. А нам по вредности дают кефир.
Наталья Михайловна. Ха-ха-ха. Потому, что наши таблетки вреднее высокой температуры и загазованности.
Олег Николаевич. А что, вы правы. Только наши таблетки надо называть не вредными, а имеющими побочные эффекты. Ну, например, хлорпротиксен. Снотворное, а утром вызывает головокружение за счёт снижения артериального давления. Или акинетон. Удаляет тремор, зато вызывает запор. А вот ещё одно лекарство против дрожи рук – мидантан, зато вызывает задержку мочи. Или циклодол. Выписывают против неусидчивости. Так он у некоторых больных вызывает неконтролируемый бег в помещении.
Эдик. Олег Николаевич, помните, зимой был такой больной. Время тихий час, а он бегает по холлу кругами. Всё пытался выбежать на улицу.
Олег Николаевич. Так это Мареев был. Ему всё назначение отменили, а он всё бегает. Пока капельницу не поставили, не успокоился.
Мария. Олег Николаевич, а что это за комиссия Министерства здравоохранения, что завтра будет?
Олег Николаевич. Да она раз в год приходит. Всё бы ничего, да у нас проблемы. А их не спрячешь. Ну, посмотрят помещения, ну поговорят с персоналом, а потом будут задавать вопросы больным, мол, как вас лечат и всё такое. А у больного может запор уже седьмой день, а клизму не поставили. Вот тут-то комиссия и свою клизму ставит, только лечащему врачу и заведующей клиникой. Ну, от него и нам с Эдиком перепадает.
Входит Евгений Станиславович и подходит к Марии.
Евгений Станиславович. Мария, я хочу с вами поговорить, и не о мыле и зубной пасте. Присаживайтесь в кресло.
Мария. Видно, что вы писатель.
Евгений Станиславович. Да, бог наказал.
Мария. Как это?
Евгений Станиславович. Стоит написать пьесу, как бог снова усаживает меня за рабочий стол, и я пишу другую.
Мария. Так у вас проклятие какое-то: писать, писать, писать.
Евгений Станиславович. Это проклятие пожизненное и не зависит от места. Вот еду сюда в клинику и думаю: полечусь, а в сумке тетрадь и ручки. Вот уже две трети тетради исписал, выбросил одну ручку.
Мария. Так вы всё туже пьесу пишете?
Евгений Станиславович. Да-да.
Мария. А кто действующие лица?
Евгений Станиславович. Да все мы, больные, и от заведующей клиникой до санитара. Я удалил всех прежних действующих лиц, изменил количество действий, и имена я изменил.
Мария. А что же вы пишете на бумаге?
Евгений Станиславович. Да, письмо