– Ну как, люди сбежались. Милицию вызвали.
– Я имею в виду нас – проводников.
– Проводников?!
– Да, провожающих душу в иные миры.
– Как интересно. Нет. Меня Верой зовут.
– Степан, – машинально ответил я. – Ах да, я уже говорил. Прости. А ты думала над тем, чтобы уйти отсюда?
– Честно говоря, да. Мне уже порядком надоел этот парк и его посетители. И это колесо, к которому я возвращаюсь снова и снова. И падения. Понимаю, это глупо, но я до сих пор не знаю, как можно всё это завершить.
– А куда ты хотела бы отправиться? Где тебе было бы более комфортно?
– Комфортно… Не знаю.
– Ну, может ты о чём-то мечтала при жизни?
– Признаться по правде, последнее время я мечтала только об одном – уйти.
– Уйти куда?
– Не знаю, – повторила Вера легко. – Просто уйти, в никуда, в ничто. Ты сказал что ты проводник. Если так, то ты поможешь мне?
Я был растерян. Честно говоря, я не предполагал, как можно создать пустой мир, как вообще можно создать пустоту. Ведь даже вакуум – относителен. Девушка заглянула в моё лицо снизу вверх, так жалобно и наивно, что я чуть не прослезился.
– Послушай, Вера, я не знаю таких миров. В каждом из них, в каждом – что-то обязательно есть. И чтобы отправить тебя туда, мне нужно твоё желание. Мне нужна какая-то твоя часть, твоё увлечение, твой интерес. Ведь что-то тебя должно интересовать?
– Ничего.
– Получается, что единственная часть тебя осталась здесь, в том месте, где ты осуществила свою главную мечту – ушла из жизни. Ты здесь и находишься сейчас.
Её губы задрожали, одновременно и от негодования, и от горечи:
– То есть, ты просто… Ты просто оставишь меня здесь?
– Боюсь, что так.
– Но я не хочу здесь оставаться! Я ненавижу этот мир, я хочу, чтобы он умер!!!
Эти слова прозвучали резко, гулко, и заставили моё существо вибрировать на неприятной частоте.
– Терпения тебе, Вера. Терпения и стойкости, – единственное, что я смог сказать, уходя. Мне было одновременно и грустно от переживаний этой девушки, и неприятно слышать её слова. Сознавая свою полную беспомощность, я отступил.
Крона большого, исполинского дерева на другом конце России скрыла меня от напряжения и смятения. Я опустил руки в чистую и прозрачную воду озера и омыл лицо. Сделал глоток и незамедлительно улыбнулся, наблюдая, как вода стекает через моё невидимое тело в землю.
Это было воображаемое место – ни на одной карте его нет – и вместе с тем, оно ничуть не отличалось от реального. Об этом лесе рассказал мне, умирая, старичок-фронтовик. Где-то неподалёку таких же дубов-великанов и чистого озера раньше, до войны, была его деревня. Он провёл в ней всё своё детство и молодость, здесь же гулял со своей первой любовью, здесь же целовал её, под тенью одного из деревьев. А потом ему исполнилось девятнадцать, и прогремели первые взрывы войны. Потом