Сквозь сон девушка расслышала тихие стенания. Поднявшись с постели, Джесси вышла из своей комнаты и подошла к кровати госпожи. Арабелла, извиваясь в постели, тихо стонала. Склонившись над сударыней, служанка прошептала, пытаясь ее успокоить: – Тише, миледи, успокойтесь. Все хорошо.
Но молодая женщина продолжала бормотать невнятные речи. Из ее уст вырвались слова:– Людовик… любимый… не покидай меня…., – мадам с визгом проснулась. Тяжело дыша, она огляделась по сторонам: – Что со мной? Где я?
– Все в порядке. Вам приснился кошмар.
Арабелла откинулась на шелковые подушки. – Принеси мне воды.
Горничная, подав стакан, села рядом. Сделав несколько глотков, молодая любовница поставила чашку на хрустальный столик.
Взгляд девушки застыл, а лицо стало смертельно – бледным.
– Мадемуазель, Вам плохо. Я позову лекаря, – поспешно решила англичанка.
Дочь герцога, ухватив служанку за руку, строго ответила: – Нет, не нужно звать врача. Мне просто приснился ужасный сон, – Арабелла, больше не сказав ни слова, встала с постели и направилась к двери.
– Куда Вы, леди? – испугалась горничная.
– Я прогуляюсь в саду.
– Но ведь сейчас ночь, – в недоумении проговорила Джесси.
– Ну и что? – Арабелла, настежь открыв двери, спустилась по лестнице. Идя по переходам дворца, она направилась в сад, отгороженный стеклянной дверцей. Открыв ставни, девушка вышла во внутренний дворик дамского поместья.
На улице «стояла» глубокая, непроглядная ночь. Огромная луна, подобно белому, сверкающему шару, заполняла своим лунным ликом все небо. В саду не было темно, даже не смотря на то, что нигде не горели факелы или лампады. Пожелтевшую листву кружил в вихре беспощадный, ледяной ветер. Ранняя осень казалась совсем не прекрасной, а суровой и холодной.
Арабелла жестом приказала Джесси, стоявшей на пороге, уйти.
– Но, мадам, Вы замерзните.
– Немедленно оставь меня саму! Вон отсюда! – закричала молодая женщина.
Поклонившись, камеристка недовольно ушла.
Дочь герцога, упав на мраморную лавку, подвела глаза к небу. Яркая звезда, подобно огненной стреле, скрылась за горизонтом. В это время из уст Арабеллы вырвались слова: – Я не успокоюсь, пока не отомщу