Наиб отдал честь блюду, орудуя лепёшкой. Остальные не отставали. Только повар глядел на них с печальной улыбкой. Думал о своём.
– Секрет раскроешь? – не утерпел наиб.
– Какой секрет? Берёшь жирной баранины или говядины и варишь в горшке. Можно корицы немного добавить и семян кориандра. Отдельно варишь морковь с луком. Соединяешь всё. Главная трудность в соусе. Сам по себе он прост – уксус, вино. которое подкисло и мёд. Здесь главное, как смешать. Чтобы покислее получилось или послаще. А на это уже сноровка нужна и немалая. Будет кислое или сладкое – всё испортишь. Вот эту смесь добавляешь в горшок с мясом и варишь с часок. Перед чем, снять с огня, хорошо добавить изюм и миндаль. Накрываешь крышкой и держишь ещё час. Вот и все дела.
– И впрямь, как тебя послушаешь, кажется просто.
– Лучше всего получается, если баклажан класть. Да, где его сейчас взять. Попозже бакинские корабельщики, может привезут. В Сарае почему-то не садят.
– Вот и сажали бы у себя в саду. Вода рядом.
Повар насмешливо покачал головой.
– Во всяком ремесле свои хитрости. Баклажан тоже нужно суметь вырастить. Может будут когда и в наших краях сажать.
– Бывал, значит, в Багдаде?
– Родился там. Рос, учился ремеслу, – Повар покачал головой и причмокнул, – Какие там базары! Выдумать невозможно чего там нет!
– И птичье молоко? Мне нянька в детстве загадку загадывала. Нет ни у тебя, ни у меня. Ни в заоблачных горах, ни в подземных пещерах. Нет в потаённых дуплах. Даже у кипчаков нет.
Толстяк засмеялся.
– Хочешь верь, хочешь не верь, наиб. А был на багдадском базаре один продавец сладостей. Продавал сладкие палочки, мягкие такие, как сильно загустевшие сливки. Говорил – птичье молоко.
– Чего же уехал из такого чудесного города?
– Судьба человека предначертана не им. Он лишь песчинка на дороге вечности. Взял меня в слуги один очень почтенный человек. С ним я и переехал в город Тебриз. От Багдада не так уж далеко. Был мой хозяин человек учёный, у самого тогдашнего государя в большой чести. С визирем дружбу водил. Часто и мне приходилось для них сикбадж готовить.
– Чего?
– А вот то самое, что ты сейчас ел. Только и баклажанов было вволю и инжир клал. Посуду розовой водой ополаскивал. Да ты не огорчайся. Сейчас ещё одно блюдо принесу с самого визирьского стола. Доходит.
– Если такое же вкусное – лопну. И так объелся, как верблюд на привале.
Повар замолчал. Печально смотрел вдаль, где далеко за забором и полем начинались пески. Словно пытался разглядеть там волшебный Багдад, сказочный базар с птичьим молоком и свою юность. Уже невозвратную.
– Потом визирь попал в немилость. Был он иудей и на многие должности ставил иудеев. И то правда, они тогда слетались в Багдад отовсюду. Как всякий большой