Вбежав в дом, где сейчас никого не должно было быть, кроме лежащей на печи матери, Веселина села в угол, толком даже не раздевшись, прижала колени к груди и дала волю своим чувствам. Слезы текли ручьями, всхлипывания рвались наружу, как бы Веселина не пыталась их сдержать.
– Не может это быть правдой! – успокаивала она себя шепотом. – Сызмальства мы дружны были, а нынче я для нее просто нечисть? Ведьма? И она мне это вот так заявляет! Да как же так…
Веселина не заметила, как в дом вошел Ярослав. Он умел двигаться так тихо, что даже самый чуткий заяц услышал бы его только с расстояния трех шагов. Подойдя к сестре, Ярослав опустился рядом с ней на пол и обнял за плечи.
– Чего ты так кручинишься, сестрица?
Веселина вздрогнула от неожиданности, но тут же взяла себя в руки и улыбнулась, стерев с щек слезы подолом сарафана.
– Да что ж мы с тобой, чужие люди друг другу? – нахмурившись, сказал Ярослав, заметив это движение.
– Не хочу я тебя своими бедами обременять, зачем это…
– Знаешь, Веселина, вот всегда-то ты так… Никому не позволяешь себе помогать. Мы все хотим облегчить тебе быт, а ты от нас открещиваешься постоянно, будто и не родня мы тебе вовсе. Зачем ты так?
– Я просто не хочу, чтобы вы тревожились понапрасну, я ведь старшая в доме…
– Послушай меня, Веся. Ты только хуже нам делаешь.
– Почему это? – нахмурилась Веселина.
Она встала с пола и, подперев руки в бока, смотрела на брата. В голосе ее появились нотки недовольной мамы, с которой спорит несмышленый ребенок. Ярослав улыбнулся и слегка покачал головой, тоже поднимаясь на ноги. Как часто ему приходилось слышать этот тон…
– Ты замуж зачем выходишь?
– Как это «зачем»? Знамо дело зачем – дабы вы с Ладой ни в чем не нуждались, да матушка была довольна.
– Ты сама в эту ересь веришь-то?
– Я тебя не понимаю… Что ты хочешь сказать?
– Я хочу сказать, что тебе бы пора перестать думать за других, решая в одиночку, что, по твоему разумению, для нас будет лучше. Не кидайся ты всех спасать, не оберегай, как неразумных птенцов. Подумай и о себе…
Веселина, резко развернувшись, ударила его косой и выбежала из дома. Мало того что ее только что бросила подруга, так теперь еще и брат ополчился на нее неизвестно за что. Прибежав в лес, Веселина начала ходить по лужайке, где любила проводить время в своих мыслях, когда удавалось улучить минутку.
Попеременно впадая то в состояние жалости к себе, то в гнев, сравнимый с гневом матери, чьей любовью пренебрегли, Веселина то плакала, то сжимала кулаки от злости, ни на секунду не переставая ходить вдоль луга. Она знала, что таким хождением может прогневить Лешего или привлечь ненужное внимание бесов, но остановиться не могла – это был единственный способ успокоиться.
Веселину вдруг пронзил холод. По спине пробежали мурашки. Появилось чувство, будто кто-то пристально смотрит. Она огляделась, готовая бежать домой в любой момент, если увидит кого-нибудь, только никого не было. Из темнеющей