– Да, конечно, милая.
– Ты очень бледный.
– Наверное, просто устал.
– Как прошла встреча?
– Прекрасно.
Больше мы никогда не говорили об этом, но меня до сих пор мучает вопрос: нашел ли Анджей то, что искал? Хотя, наверное, глупо это все. Глупо и банально.
Время шло, а Конрад все писал и писал. Со временем он стал все реже обращаться к теме войны и, в конце концов, полностью погрузился в мирные будни. В какой-то момент мне показалось, что он полностью пришел в себя – его тексты стали легче и больше не пахли кровью. Но, как выяснилось, это было ошибочное впечатление. Его хватило всего на пару недель. То ли он разучился быть счастливым, то ли просто не хотел этого. День ото дня он становился все раздражительнее, а по его текстам разлилась желчь. У него, как оказалось, были претензии ко всему, что его окружало. Общество слишком быстро забыло своих героев и теперь улыбалось бывшим врагам. Правительства заискивали друг перед другом, с важным видом подписывая липовые документы о вечной дружбе. Родственники навязывали ему свое общение, считая, что его нужно от чего-то спасать. Даже жена, его обожаемая Адель, была, по его мнению, чересчур мила и предупредительна.
Он пытался пить. Впрочем, продлилось это недолго и очень быстро прошло само собой – судя по всему, он изначально не был предрасположен к пьянству. Но по мне, так лучше бы он потреблял алкоголь, потому что, не найдя выхода своим эмоциям и не имея представления о том, что является их первопричиной, Конрад стал строить свою собственную реальность. Не без моего участия, конечно. Проблема была в том, что он, будучи человеком, безусловно, приятным и неглупым, все же не обладал достаточным багажом знаний для того чтобы создать свою философию и снабдить ее не только входом, но и выходом. В результате он запутался в собственных рассуждениях, но не желал признаваться в этом, погружаясь в болото мыслей, которых не понимал до конца. Мне было откровенно жаль его, но что я могла поделать? Максимум, на что я способна, это направить человека в нужном направлении, но это возможно только в том случае, если он сам этого хочет. А Конрад не хотел. Напротив, он с совершенно идиотским восхищением несся по направлению к пропасти, и ему уже начинало казаться, что он ощущает запах свободы, которая вот-вот распахнет ему навстречу свои объятья. Не могу сказать, что в его