– Ну, что происходит? Расскажи мне. Раньше у нас не было друг от друга секретов. Если я в чем-то провинился перед тобой…
– Дело не в тебе, – мягко освободившись, она подошла к камину и несколько секунд смотрела на огонь. – Скорее во мне. Извини, но мне сложно говорить об этом.
– Своим упорным молчанием ты только усугубляешь ситуацию.
Мужчина, всю свою жизнь проработавший в министерстве юстиции, всегда отличался выдержкой и рассудительностью, однако и черствым при этом не был. Вот и теперь насквозь канцелярская фраза в его исполнении приобрела оттенок какой-то внутрисемейной теплоты и искреннего участия. Лаура, проникнувшись этим ощущением, повернулась к супругу и заглянула ему в глаза.
– Это личное, понимаешь? Ты ведь знаешь историю моей семьи, она непростая. Это все мой отец. И мать. И дед. В общем, все постарались. Конечно, там была совершенно другая ситуация, но я ничего не могу с собой поделать. Когда я вижу, как она отдаляется от меня, во мне что-то происходит. Не знаю, как объяснить тебе это. Наверное, я просто боюсь повторения.
– Милая, – мужчина подошел к супруге и, крепко обняв ее, прижал к себе. – Я прекрасно понимаю тебя, даже не сомневайся в этом. Но ты права в том, что тогда была совсем другая ситуация. Война, ты знаешь, меняет всех. Но знаешь, что? Я обещаю тебе понаблюдать за Анитой. Запретить развиваться я ей, конечно, не могу – да и никогда не стал бы этого делать. Однако если я замечу, что она слишком увлекается, то лично вмешаюсь и верну ее с неба на землю. Договорились?
– Хорошо, милый, – Лаура положила голову на грудь мужу и закрыла глаза, как делала каждый раз, когда хотела почувствовать себя защищенной.
Наблюдая за родителями, которые напоминали ей поведением подростков, Анита усмехнулась, стараясь остаться при этом незамеченной. Ее сердце оставалось свободным от подобных чувств, и она искренне недоумевала, что могло заставить двух незнакомых прежде людей сблизиться настолько, чтобы завести детей и решиться терпеть друг друга на протяжении всей последующей жизни. Среди своих сверстников она была белой вороной: подруг у нее не было, а те немногочисленные парни, которых она удостаивала внимания, воспринимали ее исключительно как объект юношеских эротических фантазий. Нет, она не считала себя недоразвитой – напротив, девушка перечитала такое количество литературы на тему отношений между мужчиной и женщиной, что могла считать себя знатоком в этой сфере. Однако все ее знания ограничивались голой теорией, на практике же она была холодна, как замороженная рыба. Впрочем, ее нисколько не беспокоило такое положение вещей. Единственное, что доставляло ей дискомфорт, было ощущение пустоты, которое постоянно присутствовало в ее жизни. Но это относилось скорее к духовной части ее личности.
Попробовав себя в живописи, она пришла к выводу, что это на самом деле интересно, но требует слишком глубокого