– Я знала, что ты у меня умная девочка, и все поймешь. Так будет лучше для всех.
Я подошла к полкам с игрушками и открыла упаковку фломастеров.
– Совсем другое дело, – мама поцеловала меня в макушку, – Хорошо, что ты одумалась. Неприятно было бы пропустить праздник из-за всяких глупостей.
Что она называла глупостями? Моего папу? Я заскрипела фломастером по бумаге.
– Что ты рисуешь? – спросила мама, выглядывая из-за моего плеча.
Я развернула к ней картинку с огуречными человечками. Большой и высокий, с короткими палками волос, держал за руки двух маленьких. Под картинкой четко и ясно было написано: «хочу к папе» и три кричащих восклицательных знака с надеждой, что услышат.
– Ты опять за свое?!
Мама выхватила листок и разорвала в мелкие клочья. Как хлопья белого снега, они посыпались на меня сверху. Меня не услышали.
Мама даже не пыталась больше быть спокойной и открыто выражала свой гнев раздувшимися, как у быка, ноздрями, визгливой интонацией.
– Если ты не прекратишь, ты будешь лишена праздника, и мы запрем тебя в комнате!
Я на секунду замерла, глядя на ее злое непонимающее лицо.
Она уже лишила меня праздника. Мне нечего терять. Комната – это награда, а не наказание. Я лучше буду сидеть одна и мысленно находиться там, где пожелаю, чем делить с чужими людьми чужой праздник.
Решив, что мое молчание означает согласие, мама с трудом заставила себя смягчиться, хотя по-прежнему нервно дышала.
– Ты обещаешь хорошо себя вести?
Я лишь отрицательно покачала головой. Я не собиралась давать обещаний тому, кто нарушил свое: «жить в горе и в радости до конца своих дней» с моим отцом.
– Карина, идем, милая, – мама обняла сестру за плечи.
Больнее всего было смотреть, как она уводит сестру. «Мы одной крови», – как говорил Маугли, – «ты и я», нас нельзя разлучать.
Мама наклонилась к уху Карины и у самой двери во весь голос сообщила:
– Поедем выбирать тебе платье к празднику, чтобы ты была самой красивой, моя принцесса.
Карина обернулась в мою сторону и посмотрела так, как смотрят на наказанного ученика, с боязнью и радостью, что она не на моем месте. Она ни за что не променяла бы мамину любовь на обрывки бумаги, которые я собирала с пола. А мое развлечение на вечер – пазл из бумажных крошек, собрать который легче, чем склеить обломки нашей семьи.
***
Уже семь лет, говорю только в своем сознании, а вслух высказываюсь жестами или на бумаге. Научилась писать достаточно быстро, но это все равно совсем не то, что говорить по-настоящему. Ужасно нервирует, когда приходится заставлять собеседника ждать, пока я напишу несколько слов, и вся мимика достается