Николай вчера принёс хорошеё вино, бутылку водки, но ей уже нельзя было принимать ни капли алкоголя. Она позвала его через двадцать минут, а потом после него покормит детей. Но Николай переиначил, позвал Женю и Варю, а сам отправился курить в ванную. Беременность Юлии его нёмного взволновала, хотя от себя он это почему-то скрывал и хотел думать, что она и впрямь этим сообщением его обрадовала. Оказывается, не так-то легко услышать такое признание от женщины, с которой не состоишь в браке. И он считал, что теперь должен это сделать, но вместе с тем от такого шага его что-то неодолимо удерживало, а что именно, он пока не отдавал себе ясного отчёта и полагал про себя, что всё равно должен узаконить с ней сосуществование под одной крышей. А ведь он помнил, как говорил ей, что очень хочет, чтобы она родила ему хорошего мальчугана. Он не знал, в какую именно ночь она зачала: если после ресторана, тогда этот плод будет не совсем полноценным, нездоровым, ведь оба были нетрезвыми. Но от кого-то он слышал или где-то читал, что алкоголь на плод не столь пагубно влияет, как об этом пишут некоторые светила медицины. Но в любом случае теперь отмахиваться поздно. А Юлия хороша в постели, очень даже женственна, как откликается, как заводится на ласки каждую ночь! С Антониной у него такого не было, та почему-то строго регламентировала постельные отношения, думал он про себя, со всеми ли Юлия так вела или только с ним одним? Но об этом он стеснялся у неё расспрашивать, разве что когда-нибудь. Николай думал пригласить Михаила с женой отпраздновать вместе заключение их брака, но сознание, что Юля привлекает всёх мужчин, заставляло пока отказаться от этого. Хотя всё равно придётся, ведь никуда не денешься, кто-то должен быть. И он мысленно представлял, как в кафе она находится под пристальным вниманием мужиков, но вряд ли это ясно сознавала. Одно то, что ею любуются другие, вызывало в нём неодолимую ревность, переходившую в скрытое неудовольствие. Но он не расспрашивал у неё, что говорят и предлагают ей посетители. Впрочем, Николай старался об этом не думать, а то так можно довести себя от ревности до сумасшествия. Она сама говорила, что теперь, когда живёт с ним, ей никто не нужен, как-никак два года жила одна и притерпелась к такому положению, не пускалась ни в какие любовные авантюры. К одиночеству женщина привыкает довольно быстро, но с детьми она была вовсе не одинока…
Когда Николай просил Юлю рассказать о муже-капитане, она говорила, что о нём ей тяжело вспоминать. Хватит, прошло время, когда она жила только прошлым; к тому же Юлия по опыту знала, что в совместной жизни с другим мужчиной это не приводит к хорошему. Сам же Николай рассказывал охотно о бывшей жене Антонине. Но она не вызывала у неё дикой ревности, наверное, потому, что Николай говорил о ней неуважительно, его тон был нарочито ироничный. И с кем теперь она жила, ему было всё равно.
Юлия позвала Николая к столу. За всё это время она называла его только по имени, а назвать супругом, мужем у неё просто