Под ногами убийц чавкала болотная хлябь.
– Здесь.
Его швырнули на землю. Боль коснулась сердца, довольно зашевелилась, вгрызаясь в него острыми зубами.
– Может, проверим? – робко предложил Варяжко, но Фарлаф перебил:
– Чего проверять? Жив не жив – болото любого возьмет. Кидаем, и бегом назад! Нет у нас времени с мертвяком возиться!
Одобряя слова урманина, остальные закивали. Нарочитый сдался:
– Воля ваша…
– Раз! – Егошу подняли, качнули в воздухе. – Два! Три!
Он полетел. Полушубок развернулся. Еловая ветка мазнула по губам. Он упал на живот. Болотина чавкнула, брызги взметнулись вверх, сливаясь с темнотой ночи.
– Вот и все, – долетел издалека чей-то голос. Егоша не шевелился. Вокруг, готовясь к нежданной трапезе, колыхалась и чавкала трясина. Наконец она булькнула и, словно пробуя на вкус, потянула на себя его ноги.
– Теперь впрямь все, – удовлетворенно воскликнул Блуд. – Начало засасывать.
Егоша не видел его, лишь слышал. Зато болото видело. Людские голоса и суета раздражали его. Оно забурчало. Словно поняв булькающий говор, люди затопали прочь. На каждый их шаг трясина отзывалась довольным подергиванием. Пришло Егошино время действовать. Ему тоже надо было поспешить. Чтоб выжить, надо было забыть о ранах, о вызывающей тошноту слабости, об уходящем сознании. И он забыл. Постарался забыть. Силясь дотянуться до повисшего на низенькой, чахлой ели пропитанного его кровью полушубка, Егоша даже криво усмехнулся – его, с рождения росшего средь подобных хлябей, хотели утопить в болоте! Он сдернул полушубок с ветки, подтащил его к груди. Почуявшая сопротивление трясина потянула за ноги, преданно прижимаясь, стиснула его в объятиях. Егоша знал – чем больше он будет дергаться, тем сильнее станет болото. «Тонущий человек кормит болото своим страхом и неуверенностью», – так учил отец.
Рука, из которой торчал обломок стрелы, отнялась, и Егоше пришлось разворачивать набрякший полушубок одной рукой. Тяжелая шкура не поддавалась, ложилась на болотную хлябь неровными горбами. Мир завертелся перед глазами болотника, когда он сделал первую попытку выбраться на жесткую щетину полушубка. Рука соскользнула. Егоша осторожно высвободился и, закусив губу, вновь толкнул непослушное тело вперед. Не желая выпускать добычу, болото оживилось. Егоша рванулся еще раз и с облегчением почувствовал под грудью жесткую шкуру. Помогая себе рукой, он перекатился на бок, обхватил ладонью колено, потянул его на себя. Пришлось налечь на больное плечо. Под тяжестью человеческого тела стрела вошла в рану еще глубже, ткнулась в кость. По-волчьи завывая, Егоша забился. Нога лениво полезла из трясины. Опираясь на колени, он приподнялся, дотянулся до чахлой ели.
– Прости, –