У нее до сей поры грамота от новгородского князя припрятана.
– Погоди! Погоди! – Егоша положил ладонь на колено Волхва и легонько сжал, чувствуя под пальцами узкие кости жреца. – Не может этого быть! Ярополк Владимиру брат!
Тот вскинул глаза:
– Ох, всему-то тебя учить надо, темнота болотная! Говорил же я тебе, когда в Киев шли, – в больших городищах все иначе! Здесь на родство не глядят – за власть цепляются. Да ты не переживай. Чай, Ярополк тебе не родня. Умрет – я тебя к Владимиру пристрою. У него не хуже будет.
Егоша не понимал. Неужели Волхву и впрямь все равно? Неужто не хочет поведать людям о заговоре? Ложью иль лестью путь себе торить – это одно, но смолчать о злодействе – это совсем другое! Он вспомнил глубокие глаза Ярополка, его голос, сказавший: «Оставь парня… Его правда…» Князь, а его, уного, перед нарочитым защитил!
– Я Ярополка упрежу, – тихо вымолвил болотник.
– Как хочешь, – отозвался Волхв. – Мне до князей дела нет, я не под ними – под небом хожу.
Он ловко вытянул из углей кусочки обжаренного мяса и на кончике ножа протянул один Егоше:
– Угощайся.
Мясо было вкусным. Пахло аппетитно. Вот только в глотку не лезло. Мешали думы о Ярополке, о коварной румяной Улите, о равнодушии Волхва. Егоша осторожно положил угощение на дубовый лист и поднялся:
– Я должен упредить князя. Волхв понимающе кивнул:
– Ступай, раз решил. Худа от этого не будет. Егоша не желал так быстро уходить от друга, но и смерти новой не хотел носить на сердце. Подгоняя, страшные предчувствия заставляли его бежать со всех ног обратно, к Киеву. Болотник даже ни разу не обернулся. А коли и обернулся бы, навряд ли приметил, как злорадно вспыхнул за его спиной огонек костра и как, шипя, угас под торжествующим взглядом Волхва.
ГЛАВА 9
Не находя себе места, Сирома целый день слонялся по лесу, качался от дерева к дереву, от камня к камню и ждал, напряженно вслушиваясь в чащу. В ее тревожном молчании ему чудились тяжелые шаги, но только в вершинах шумел ветер и кукушка одиноко мерила время. Иногда он принимался тихонько звать:
– Хозяин! Хозяин!
– Не скули! – неожиданно раздался над его головой грозный голос.
Ветер тут же стих, и кукушка смолкла, а Сирома как подрубленный рухнул на колени, желая лишь одного: припасть лицом к меховым сапогам Хозяина и молить о прощении. Он заметался: где Хозяин?! Где?!
– Почему он еще жив? – прогремело откуда-то сбоку.
Сирома кинулся напролом на четвереньках и вцепился руками в густую медвежью шкуру.
– Отвечай!
– Я… Я хотел… Скоро уже, совсем скоро! – елозя на коленях, горячо зашептал он.
– Хватит ползать, я вижу, что ты старался. Вставай! Поднявшись, Сирома осмелился вскинуть глаза на Хозяина и, ахнув, вновь упал на колени, уже не в силах