– Симптомы? – осведомился он.
– После пореза – небольшое повышение температуры, головная боль… Это оно?
В каюте повисло молчание. Оно длилось недолго – секунды три, но было очень напряженным.
– Я ничего не обещаю, но при регулярных проверках и надлежащем уходе Джим может протянуть достаточно долго, – Меслов заговорил совершенно другим тоном, жестким и уверенным. – К тому же, быть может, мне удастся найти способ лечения. Для этого мне понадобится оборудование и определенные средства. Надеюсь, ваша организация ими располагает. Кроме того, вы должны предоставить мне защиту. Общество Социальной Гармонии будет очень недовольно. Я должен исчезнуть…
– Ну что ж, – вздохнул Холмс, – будь по-вашему. Вы исчезнете. Ап!
Неуловимо быстрым движением сыщик выбросил вперед правую руку, в которой каким-то образом оказался смычок.
Твердое дерево пронзило левую глазницу доктора, пробило ее и вошло глубоко в мозг.
Абрахам Меслов вскинулся, хватаясь за лицо, и упал на кровать. В горле у него булькнуло – но звук был уже неживой, как из бутылки с водой.
Холмс тяжело, с шумом вдохнул. Подержал сырой холодный воздух в легких, потом быстро выдохнул. Наклонился и подобрал с пола очки доктора. Потом внимательно посмотрел в обезображенное мертвое лицо.
– Я же говорил: вы не прогадаете в любом случае, – сказал сыщик, обращаясь к мертвецу. – Это гораздо лучше, чем то, что здесь скоро начнется.
В коридоре раздались шаги, остановившиеся у двери. Потом осторожный стук – та, та-та, та, та.
– Наконец-то, – сказал Холмс. – Входи.
Дверь каюты беззвучно приотворилась. Внутрь бочком пробрался высокий грузный человек в черном. Лицо его скрывал капюшон.
– Ты его все-таки убил, Шерлок, – осуждающе сказал он.
– И к тому же испортил хорошую вещь, – грустно усмехнулся Холмс, смотря на торчащий смычок.
– Тебя же просили не делать этого!
– Мне жаль, Майкрофт, – сказал Холмс, – но мы не можем ему доверять.
– Почему?
– Я дал ему понять, что лаборант Джим – это я. Он неглупый человек и прочел немало полицейских романов, так что знает, как меняет внешность грим и парик – а при желании можно подделать и голос. Кстати, с голосом у меня были проблемы: насилие над горлом мне дается с трудом, не то что раньше. Но Джим был неразговорчив… В общем, он поверил. Потом я напомнил ему, как Джим порезался о разбитую пробирку. А после этого – спросил, не заразился ли Джим той болезнью. Меслов знал, что в той пробирке не было ничего опасного. Но не знал, что я это знаю.
– И что же? Он солгал?
– Да. Стал предлагать помощь на своих условиях. Он говорил очень уверенно – как будто точно знал, что я болен. Из чего я сделал вывод, что он решил заразить меня при первом удобном случае. Как он это делал со своими пациентами.
– Вот даже так? Жаль. Но я все же хотел сохранить его для нас. Он больше всех знал об этой