Макс рассмеялся. Он давно был знаком с Громовым, ценил и уважал его. Он понимал, что здесь ему не удастся отвертеться от ответа.
– Да по-разному. Увижу подходящее лицо, подойду, предложу позировать.
– Наверное, отказываются?
– Всяко бывает. Многие отказываются.
– А Есению как нашел?
– В озере плавала, чуть не утонула. Я ее спас, а она в благодарность согласилась, чтобы я ее портрет написал.
– Скажи, она на самом деле так хороша, как на картине?
– Еще лучше.
– Послушай, Макс, познакомь меня с ней.
– Зачем?
– Познакомь, прошу. Не бойся, я ее не обижу.
– Хорошо, подумаю. – Ответил Макс.
– Ну вот, от Есении сейчас не отстанут всякие богатые папики, – думал он, – а захочет ли она знакомиться с ними, вести такой образ жизни?
На душе у него было тяжело, он чувствовал необъяснимую вину перед Есенией.
На следующий день он позвонил. Сенька очень обрадовалась, услышав знакомый голос.
– Сенечка, дорогая! Как дела?
– У меня все хорошо. Учусь. Скажи, как твоя выставка?
– Вчера открылась. Умотался, если честно. Но все замечательно! Твой портрет произвел фурор! Меня одолели вопросами, кто та девушка на картине? Не верят, что ты реальная, а не моя фантазия. Хочу тебя пригласить в галерею. Когда ты сможешь придти?
– В субботу, часов в шесть. А можно я с Томкой приду? Она не простит мне, если я ее с собой не возьму!
Макс разрешил и назначил встречу.
Пошла вторая декада сентября. По календарю – осень, а по погоде – настоящее лето. Ночью, правда, чувствовалась прохлада, но днем солнечно и тепло.
Сенька долго продумывала наряд. И решила, что оденется скромно, но со вкусом. Она не хотела привлекать к себе внимание, ведь смотреть надо на картины.
К шести часам вечера подруги с бьющимися от волнения сердечками подъехали на такси к галерее.
Макс их встречал у входа. Он обнял Сеньку, поцеловал.
– Я так хочу уехать с тобой в домик у озера! – шепнул он Сеньке.
Девушки в сопровождении художника переходили от одной картины к другой, выражая свои эмоции. Наконец, они добрались до третьего, последнего зала и увидели портрет.
Буря чувств наполняла душу Есении. Картина ей очень понравилась, она сама себе понравилась. Но ее природная скромность говорила:
– Не может быть, что я такая красивая. Наверное, Макс меня приукрасил!
Сенька смотрела на сарафан, в котором ее изобразил художник. Он обещал ей «шикарное платье, достойное ее красоты», а написал ее в простом сарафане из цветастого шелка, игриво облегающего стройные ноги. Чем дольше разглядывала Сенька картину, тем больше поражалась таланту Макса. Конечно, Есения должна быть именно в таком сарафане, на таком лугу с такими цветами.