Мишель сцепил длинные руки на колене и откачнулся назад, в позу равновесия.
Итак, философия. Только она способна помочь ему справляться с собою, спасти его дух от жгучих упаданий, она будет способствовать его усовершенствованию. Дóлжно лишь углубиться в созерцание своей души, чтобы познать ее природу… Да, на этом направлении можно найти ответ, от которого станет легко и неустрашимо идти по жизни.
Глядя на темную равнину, неравномерно укутанную белыми пеленами, Мишель стал думать о высшем в себе и в мире.
Мало-помалу прекрасное состояние вновь охватило его. Душа, словно вырвавшись из бренных преград, разлилась по всему пространству, обнимая целое мироздание, ему было хорошо, легко, все предметы, каждое растение, каждый цветок говорили языком любви, в каждом из них он читал особенную мысль, особенное чувство, гармонирующее с чувством беспредельной любви и с высокой мыслью о причине всех миров!
"Как бесконечно блажен я сейчас, когда чувствую всемогущие силы для того, чтобы жить, чтобы достойно носить великое звание человека и постигать цель бытия своего!"
Он обожал в себе это чудо, оно вознаграждало его за все переносимые унижения.
Через несколько дней лагерная жизнь кончилась. Впереди предстояло производство в офицеры, выпускные экзамены и назначение в гвардию.
А в промежутке… О, в промежутке полагался месячный отпуск домой. Домой! Впервые за пять лет!
За пять лет! Боже великий!
… Что с ним происходило, когда он подъезжал к Премухино, и когда вдруг увидел за купами деревьев родной дом! В нетерпении он выскочил из коляски и что есть духу пустился бегом, как когда-то его отец.
Так, с разбегу и очутился в зале.
И сразу увидел всю семью. Шел обед, все сидели за обеденным столом. И семья увидела его – высокого, румяного, с безмерным счастьем в голубых глазах.
– Ах!
Все повскакали с мест, объятья, слезы, поцелуи. Что тут началось! Мишель подошел к отцу.
– Здравствуйте, папенька!
– Ты вернулся, – дрожащим голосом заговорил отец, всматриваясь и обнимая сына. – Взрослый мужчина. Я рад, я рад.
И еще один человек, помимо всех родных, улыбался ему. Троюродный брат Николай Муравьев. Мишель запнулся.
– Постой, постой… сейчас… Коля? Из детства, сквозь время, ей-богу.
– С приездом. Мишель! С возвращением.
Они хлопали друг друга по спинам. Николай видел взгляды сестер.
– Ну… не стану отнимать у красавиц-сестер любимого брата.
Мишель был на верху блаженства. Пять лет он мечтал об этой минуте! Пять лет! Сколько раз за эти годы, загнанный, одинокий, он сжимался под одеялом в огромной казарме, плача в подушку о тесном теплом безопасном братстве, о потерянном рае! Как больно томилась душа в толпе ровесников, чуждых малейшей духовности!
Зато теперь!
О, теперь его окружали прекрасные незнакомки – Любовь, Варвара, Татьяна, Александра и целый выводок