Спустя еще два дня, беженцы оказались на большой развилке. Караван собирался повернуть на северо-запад в родовые земли Фойерштайна. Странник решил, что дальше им не по пути.
Маршалл попытался передать девочку остальным беженцам, но в ее отношении ничего не изменилось. Он поставил ее на землю и присел напротив.
– Пойдешь со мной? Будет тяжело. Возможно, будет даже опасно. Но, с другой стороны, может будет весело.
Странник слабо понимал, что вообще стоит говорить ребенку. Девочка посмотрела на него. Затем мягко тронула Странника за лицо и согласно кивнула.
Фойерштайн рассмеялся.
– Похоже, она к тебе слишком привязалась.
– Честно, я к ней тоже.
– Только учти, у нее навсегда останется шрам на сердце, сам знаешь. Мы все такие.
Маршалл кивнул.
– Куда теперь?
– У меня нет настроения смотреть на зиму. Пожалуй, отправлюсь на юг, к морю.
– Тогда хотя бы по весне приезжай в гости. Я всегда рад тебя видеть.
Мужчины пожали руки на прощание.
– Может, вам телегу выдать?
– Не надо, мы справимся и так.
Странник направился по дороге на юг, держа девочку-лисицу за руку.
В пещере было сыро, но тепло от небольшого костра помогало согреться. Периодически внутрь залетал вой ветра, в подарок от бушуешь снаружи непогоды.
Странник взмахнул руками и в них возник спальник. Он разложил два около костра. Девочка сидела рядом, грея руки у огня. Маршалл скинул плащ, сложив его рядом и водрузив сверху шляпу. Уставший, он улегся на спальник и накрылся одеялом.
– Ложись спать. Надеюсь, буря не будет мучать нас долго и завтра мы сможем продолжить путь.
Девочка не отреагировала. Маршалл смотрел, как в ее глазах играют отблески огня.
– Не хочешь спать одна? Страшно?
Девочка повернулась к нему. Маршалл приподнял свое одеяло. Девочка подползла ближе, свернулась калачиком около него, поджав к груди свой хвост. Маршалл накрыл ее одеялом.
– Может скажешь, наконец, как тебя зовут?
Девочка сжала хвост, затем послышался тонкий, слабый голос.
– Ая.
Маршалл улыбнулся. Обнял девочку и прошептал:
– Спокойно ночи, Ая.
Часть вторая
– – -
Стояла серая погода, моросил мелкий дождь. Здания вокруг нависали над улицей массой своих изуродованных подтеками фасадов. Облака серым потолком висели в небе.
Телега медленно катила по широкому проспекту. Поток грузов на дороге не позволял ехать быстрее. Всюду сновали люди. Они кутались в свои одежды, пряча головы от назойливой мороси. На обочинах сидели бедняки, чьи лохмотья свободно свисали с истощенных тел. За их спинами переулки были завалены грязью и нечистотами.
Ая куталась в намокший плащ, под которым она