– Хотя, знаешь… – задумчиво произнес Сайман, наблюдая, как брат допивает чай. – Мне кажется, рай все-таки существует… Сколько я не скитался в поисках поэтов, к примеру, Байрона, Александра Пушкина, Эдгара По, Александра Дюма… Никого еще не находил.
– Может, тоже стать поэтом? – предложил младший брат. – В крайнем случае, точно не буду жариться в аду.
– Толку от Фитцжеральда поэта, гораздо меньше, чем от Фитцжеральда детектива. Поэтому не меняй сферу деятельности, – на лице старшего брата вновь засияла улыбка. «Хороший знак», – подумал про себя Алекс. – Я помню, как ты пробовал писать эссе… С такими талантами тебя даже в ад не впустят. Это просто ужасно.
Глядя в свои глаза, он попадал в мир огня и мучений, но путешествуя по долине смерти, встречал тех или иных грешников, которые подсказывали, где в последний раз видели нужного ему человека. Ровно двадцать три минуты Сайману отводилось для нахождения мученика. Затем чудовище, воскресшее из пепла, издавало протяжный крик, во знаменуя о скорой гибели всех постояльцев, превращался в смерч и пламенной мощью сжигал все на своем пути, включая ни в чем невиновного Саймана, который после смерти в аду воскрешался в нашем мире. Все это сопровождалось треском разбившегося зеркала, головной болью и шрамом на душе. Практически все походы старшего Фитцжеральда заканчивались провалом в поиске, но пара детективных расследований все же были раскрыты по велению случая и удачи Саймана. Походы в преисподнюю для него были не такими уж и радужными, но стоило ему подольше задержать взгляд на своем отражении в зеркале, висящем в холле музея, посмотреть на солнцезащитные очки прохожего, на блеск серебряной посуды, как его тут же затягивало в кишащие просторы грешников.
– Знаешь, что я хочу сказать насчет ада? – они уже сидели в темной комнате зала и смотрели бейсбол по телевизору.
– Что? – поинтересовался младший, удобнее расположившись в кресле.
– Тот кошмар, куда я попадаю, это только одна из разновидностей мучений… На двадцать третьей минуте нахождения в преисподние один из узников мне признался: «Я только, что выбрался из другого ада, в котором был совсем один, казалось, вечность. Я бегал по пустому городу в полной темноте и так порядка двадцати лет не мог найти ни одной живой души»… Вот так он мне сказал.
– Может, он сумасшедший? – заключил Алекс, не отрываясь от телевизора.
– На том свете все становятся здоровыми и рассудительными… Человек с рождения слепой становится зрячим, безногий умеет ходить, глухой слышит, хотя раньше они даже представления не имели, как это ходить, видеть, слышать. Он точно не был психом, – Сайман развалился на своей кровати, абсолютно не вникая в действия, происходящие на бейсбольном поле. Он лежал напротив небольшого телевизора, в то время пока на удобном кожаном кресле