– Ой…
– Что-то не так?
– Ты меня заинтриговал.
– Я рад. Так о чем же мы с тобой говорили? Ах да, о садизме. – Дэмиен садится на кровать у моих ног. Кладет руку чуть выше моего колена, гладит бедро, и мое дыхание учащается.
– Перейдем к вопросу унижения. Вот, например, вы, мисс Фэрчайлд, чувствуете себя униженной? Вы же открылись для меня, как цветок. – В его голосе появляются нотки животной страсти. – Но вы же не чувствуете себя униженной?
Я действительно совершенно открыта. Но это не унизительно. Я чувствую, что хочу его. Я чувствую возбуждение.
– Нет, – шепотом отвечаю я, а мои щеки заливает краска.
– Посмотри на меня.
Я смотрю и вижу его разноцветные глаза – один янтарный, другой черный, как бархатная южная ночь.
– То есть ты не чувствуешь себя униженной и не страдаешь? – уточняет Дэмиен.
– Совершенно верно.
– Хорошо. – Он улыбается и гладит меня по внутренней стороне бедер, лаская большим пальцем мои шрамы.
– Мисс Фэрчайлд, вы просто чудо. Я готов смотреть на вас часами. Я готов смотреть на вас целую вечность.
Я делаю глубокий вдох. Моя грудь стала невообразимо тяжелой, а между ног горит огонь желания.
– Потрясающе, что ты не разучилась краснеть.
– Что в этом потрясающего?
– В том, что я понимаю, почему ты краснеешь.
– И почему же, мистер Старк? Поделитесь со мной.
– Потому что ты связана. Ты открыта, беспомощна и ранима. Потому что сейчас я могу делать с тобой все, что пожелаю. И это тебя возбуждает.
Он кладет руку мне между ног, и я не могу сдержать протяжный стон.
– Так вернемся к нашей дискуссии. Если вы, мисс Фэрчайлд, не чувствуете страдания или унижения, так что же вы чувствуете?
– Возбуждение, – признаюсь я и краснею еще сильнее.
Даже при зыбком свете свечи я вижу, что лицо Дэмиена темнеет от страсти. Я понимаю, что он возбужден не меньше, чем я.
– Закрой глаза, я хочу тебя поцеловать, – приказывает он.
Я закрываю глаза, предвкушая, что он поцелует меня в губы. Но он целует меня совсем не в губы. Я чувствую его язык совсем в другом месте. Мое дыхание учащается. Я отчаянно его хочу, и в моих чувствах уже нет никакой игривости, которая была в нашем разговоре несколькими секундами ранее.
Его язык танцует над моим клитором, не проникая внутрь меня. Ритм его ласк сводит меня с ума. Я выгибаюсь и приподнимаю бедра. Инстинктивно я стараюсь сжать ноги, чтобы сдержать волну экстаза, который по силе сравним с болью. Но я не в состоянии свести ноги. Я ничего не могу поделать. Я могу только отдаться