Я пришел в этот дом. Вошел. Грязно в доме. Какие-то стоят меры с овсом, гири, весы, кульки, мешки, сбруя. Потом комната: стол, всюду все навалено, заставлено. Шкафчик, стулья, и за столом, у свечи сальной, сидит старик в очках, и лежит большая книга. Я подошел к нему и дал записку.
– Вот, – говорю, – за лекарством пришел.
Он прочел записку и сказал:
– Подожди.
Пошел к шкафчику, открыл его, достал маленькие весы и из банки насыпал белый порошок на весы, а в другую чашку весов положил маленькие плоские медяшки. Отвесил, завернул в бумажку и сказал:
– Двадцать копеек.
Я дал рубль. Он подошел к постели, и тут я увидел, что у него на затылке надета маленькая ермолка. Долго он что-то делал, доставал сдачу, а я смотрел на книгу – нерусская книга. Какие-то большие черные знаки подряд. Чудная книга.
Когда он мне отдал сдачи и лекарство, я спросил его, показав пальцем:
– Что здесь написано, что это за книга?
Он мне ответил:
– Мальчик, это книга мудрости. А вот где ты держишь палец, тут написано: «Бойся больше всего злодея-дурака».
«Вот так штука, – подумал я и дорогой думал: – Что же это за дурак такой?» И когда пришел к отцу, отдал ему лекарство, которое он развел в рюмке с водой, выпил и сморщился – видно, что лекарство горькое, – то рассказал, что достал лекарство у такого странного старика, который читает книгу, нерусскую, особенную, и что он сказал мне, что в ней написано: «Бойся больше всего разбойника-дурака».
– Кто же, скажи мне, – спросил я отца, – этот дурак и где он живет? В Мытищах есть?
– Костя, – сказал отец. – Он, такой дурак, живет везде… А правду тебе сказал этот старик, самое страшное – дурак.
Очень я задумался над этим. «Кто ж это такой, – все думал я. – Учитель умный, Игнашка умный, Сережка тоже». Так я и не мог узнать – кто этот дурак.
Вспомнив как-то в школе во время перемены, я подошел к учителю и спросил его, рассказав про старика, кто дурак.
– Много будешь знать – скоро состаришься, – сказал мне учитель. И только.
Помню, я учил урок. А учитель был в другой комнате у нас в гостях, с моим отцом. И они всё спорили. Я помню, отец говорил:
– Это хорошо – любить народ, желать ему блага. Это похвально – желать сделать ему счастье и благополучие. Но этого мало. Этого может желать и дурак.
Я тут насторожился.
– И дурак желает блага народу, – продолжал отец, – благими намерениями вымощен путь в ад. Это ничего не стоит – желать. Надо уметь сделать. Вот это есть суть жизни. А у нас и горе от того, что все только желают и от этого могут пропасть, как можно пропасть от дурака.
Еще страшней мне показалось. Кто же этот дурак? Разбойник кто, я знаю: он стоит у леса или у дороги, с дубиной и с топором. Пойдешь – он и убьет, как убили извозчика Петра. Я с товарищами – Сережкой и Игнашкой – ходил за село смотреть. Он лежал под рогожей, зарезанный. Стра-а-ашно. Я всю ночь не спал. И стал бояться ходить вечером за село. В лес, к речке – ничего, он не поймает, я убегу. Да у меня ружье, я его сам ахну. Но дурак страшней. Какой же он…
Я