Помню – экзамен русской истории. Сидят за столом, покрытым зеленым сукном, преподаватель истории Побойнов, инспектор, художник Трутовский, художник [В.Д.]Петров.
Преподаватель Побойнов задает вопрос Левитану, который хорошо отвечал на билет:
– А скажите, в котором году и месяце император Павел Петрович переехал в Гатчину?
Левитан не знает.
– Я тоже не знаю, – подумавши, говорит профессор Петров.
– А по-моему, хронология является главнейшим предметом художника. Художник обязан знать эпоху, – заявил сухо Побойнов. – Если он, – указал он на Левитана, – будет писать картину «Приезд в Гатчину», не зная хронологии, он не будет знать время: зима, лето, осень… Художники часто ошибаются в истории и вообще.
– Я никогда не буду писать такой картины, – наивно сказал Левитан.
– Ну, теперь вы молоды, а потом, кто знает. Мы же обязаны дать вам знания.
Экзамен анатомии. Профессор анатомии Тихомиров – красивый человек. Он держит карандаш. Перед ним стоит Светославский, в руках у него человеческий череп, он пристально смотрит на него.
– Ну, скажите, – говорит ему профессор, – что вы знаете про череп?
Светославский молчит.
– Что это? – указывает профессор карандашом, стукая по черепу.
– Глаза, – отвечает Светославский.
– Простите, тут раньше были глаза, а теперь это глазные впадины. Ну-с, а скажите, чем мужской череп отличается от женского?..
– У мужчин борода, – бодро отвечает Светославский.
– Садитесь, – говорит профессор.
– Ну-с, возьмите вы череп, – предлагает профессор Левитану.
– Не могу, – отвечает Левитан.
Тихомиров удивленно смотрит на него:
– Почему не можете?
– Это ужасно! Это смерть! Я не могу видеть мертвых, покойников.
Выручил профессор Петров. Засмеялся и заметил, показывая на нас:
– Они – пейзажисты. Почему их внесли в списки? Им нужно писать с натуры природу. Теперь май, весна, ступайте.
Он нам махнул рукой.
Выйдя на улицу, мой брат, смеясь, говорил Левитану:
– Ну, знаешь ли, Исаак, ты – Гамлет. Сцена с черепом тебе удалась.
Наши встречи
Было лето. Жара. Я пришел в мастерскую к Левитану. Он, обернув голову мокрым полотенцем, большой кистью писал декорацию: лес и Ипатьевский монастырь. И говорил мне:
– Я пишу елку уже месяц. Ничего не выходит. Устал.
– Как не выходит? Превосходно… – сказал я.
И действительно картина эта на сцене была восхитительна. Фонарь тускло горел над воротами монастыря. Таинственная ночь. Декорация поразила всех красотой и настроением.
Но Левитан не стал больше писать декораций.
– Я не очень люблю театр, – сознался мне он. – Прежде всего, нет времени сделать так, как хочется и как нужно.
Я же не расставался с театром и с Мамонтовым. Артисты, певцы,