– Ой, знаете, его многое увлекало! Он с детства был любопытный, жизнелюбивый. Катался на велосипеде по городу, читал книжки, на стадион ходил смотреть регби, болел за наших «Волков», или как их там… Ужасная игра, если честно, они друг друга постоянно сшибают и валяют в грязи, и я недоумевала, как на это можно смотреть? А Эрик только смеялся… В школе ему почти все предметы легко давались, но он не был отличником, потому что зубрёжку терпеть не мог. Он вообще не столько учился, сколько… Не знаю даже, как это можно назвать… В общем, тратил время только на то, что ему интересно. Если вдруг увлечёт какая-то тема, мог просидеть в библиотеке весь день безвылазно. А если не увлечёт, то игнорировал начисто, хоть десять двоек ему поставь…
– А друзья в школе у него были?
– Были, конечно. Друзья, приятели… А когда стал постарше, ещё и девицы начали вокруг него увиваться. Вы же видели фотографию – он парень симпатичный… Популярный был, в общем… Но легкомысленный, это да. Его за это ругали – и учителя, и тётя…
– Простите, Эмили, вы уже не впервые говорите о вашей тётушке. А вот родителей не упомянули ни разу.
– Отца я вообще не помню, мы жили с мамой, но она погибла в аварии семь лет назад почти…
– Соболезную. Отец после этого так и не объявился?
– Нет… А вы, значит, подозреваете, что он может иметь какое-то отношение к…
– Нет-нет, ничего такого я сейчас не имел в виду. Просто уточняю детали. Хочу больше узнать про вашего брата. Это может помочь, раз уж не удалось найти его сразу.
– А, поняла. Ну вот, оценки у Эрика были так себе, хотя учителя постоянно ему твердили: учись, у тебя способности, тебе прямая дорога в колледж, а то и в университет, если постараешься… А он отшучивался – там, дескать, слишком скучно… Ну и вообще…
Эмили смолкла – то ли подбирала слова, то ли погрузилась в воспоминания. Стэн терпеливо ждал.
– В старших классах, – снова заговорила она, – Эрик заинтересовался живописью. Их класс сводили на выставку, не помню уже, на какую именно, но Эрик оказался под впечатлением… Не сказать что прямо пришёл в восторг, но сильно задумался… А на следующий день начал рисовать сам – и карандашами, и красками… Те его первые рисунки мне не понравились. Они были странноватые. Даже не всегда было сразу ясно, что он изобразил, хотя чувствовалась какая-то сила, что ли… И вот живопись-то и стала его главным увлечением. То есть не увлечением даже, а страстью, чуть ли не одержимостью… И его строптивость тут проявилась во всей красе. Шёл в библиотеку, листал альбомы, а потом кривился, бурчал – не так они, видите ли, рисуют… Теперь уже я хихикала, а он злился… Ну, и в конце концов…
– Да, Эмили, продолжайте.
– Он решил стать профессиональным художником. Попытался поступить в Академию трёх искусств, но не смог. На экзаменах сказали, что ему не хватает техники… Эрик был просто в бешенстве! Орал, что эти старые пер… ну, старые мастера ничего не соображают…