Слова Бирбома затронули больную тему и оказались более правдивы, чем можно было предполагать: с наступлением эдвардианской эпохи к косметике стали относиться гораздо терпимее.
Музы макияжа
«Я накладываю румяна и мою руки на виду у всего мира», – написала Мария-Антуанетта в 1770 году. Ритуал нанесения на лицо краски был для нее актом глубоко символичным и пронизанным сложным политическим подтекстом.
Мария-Антуанетта вошла в историю как икона красоты и моды (лишнее тому подтверждение – шикарный фильм Софии Копполы 2006 года). Сложно представить, что она не всегда считалась первой красавицей. Ее мать находила во внешности дочери множество «дефектов». Самыми ужасными ей казались неровная линия роста волос, нос с горбинкой и выпирающая нижняя губа – так называемая губа Габсбургов[25]. Мария-Антуанетта была отлично осведомлена об этих своих недостатках и в возрасте всего-то двадцати пяти лет просила свою первую фрейлину, мадам Кампан: «Дай мне знак, когда увидишь, что цветы мне более не идут»[26]. Самой красивой чертой ее внешности, воспетой многими современниками, была светящаяся белая кожа – причем не только лица, но и шеи, плеч и рук[27].
Ее знаменитый ритуал наведения красоты, на который приглашались зрители, мадам Кампан считала «шедевром среди церемоний этикета»[28]. Первая часть этого шедевра, «уединенная», включала омовение лица и тела, нанесение белой пудры или краски и укладки и припудривания волос. К «публичной» части приступали в полдень; она состояла из макияжа и финальных штрихов. Излюбленным зрелищем посетителей был процесс наложения румян. Антония Фрэзер, автор биографии Марии-Антуанетты, отмечает, что мероприятие это было отнюдь не быстрым. Во-первых, любой приглашенный на церемонию гость мог явиться в любое время и должен был быть встречен со всеми почестями. Во-вторых, королева не могла принародно тянуться за всеми этими пуховками и расческами и вынуждена была дожидаться, пока ей подадут необходимый предмет. Как нетрудно догадаться, это нисколько не ускоряло процесс.
Румяна Мария-Антуанетта предпочитала носить «в виде совершенного круга, цвета, мало отличного от алого»[29]. Естественным такой макияж назвать нельзя было никак – однако он вполне соответствовал тогдашней моде высших социальных кругов и сразу выделял подлинных аристократов, безошибочно указывая на высокий статус[30]. По завершении «процесса нарумянивания» зрители-мужчины покидали помещение, и королева могла (наконец-то)