– Согласен ли ты, Варг Эйнар Лиам, любить и уважать жену свою в горе и радости, в болезни и здравии, в мире и войне? – торжественно спросил служитель храма у жениха, и тот, не задумываясь, ответил:
– Да, мерсир[10]!
– Согласна ли ты, Снежана Алиора Дигрэ, любить и уважать мужа своего в горе и радости, в болезни и здравии, в мире и войне? – обратился ко мне наряженный в золотые одежды старец. И в тот же миг пальцы эррисара крепче стиснули мою ладонь, будто мужчина боялся, что я скажу «нет». Странный человек… я, конечно, не в восторге от нашего союза, но речь ведь о судьбе Алин-тирао!
– Да, мерсир, – произнесла я, радуясь тому, что голос не дрогнул. – Я согласна.
– Принося брачные клятвы друг другу под недремлющим оком Сияющего, вы совершаете важнейший выбор! – произнес жрец заученную фразу, которая была недалека от истины. Ведь мы с Варгом действительно сделали свой выбор. Только выбирать пришлось не возлюбленного, а долг. – Если кто-то сомневается, лучше отказаться прежде, чем настанет время испить из чаши горя и чаши радости да отведать хлеб, символизирующий, что отныне вы будете делить все, как эту лепешку. Итак… – Светлоглазый старик выдержал паузу: – Кто-нибудь желает отказаться? – И снова мои пальцы стиснули, предупреждая. – Милорд?
– Нет.
– Леди?
– Ну что вы, мерсир, – отозвалась я, пряча за вежливой улыбкой обреченность.
– Господа присутствующие? – обратился к толпе служитель храма. – Если кто-то владеет информацией, из-за которой этот брак невозможен, озвучьте ее сейчас или молчите всю оставшуюся жизнь! – Ответом ему была тишина. – Прекрасно! – усмехнулся в седую бороду старец и снова посмотрел на нас. – Дети мои, настал черед чаш, – и он, подняв с алтаря первую, протянул ее жениху. – Напиток горя горек, как и беда, способная просочиться в вашу жизнь, – комментировал жрец, пока Варг пил налитую в сосуд гадость, ее остатки по традиции он подал мне, причем было там на самом дне, за что я мысленно поблагодарила мужчину. И, несмотря на вкус, стойко сделала глоток. – Напиток радости сладок! – продолжал вещать мерсир, угощая нас из второй чаши. – Ее содержимого мне, наоборот, досталась большая часть, что вызвало улыбку. Ведь получалось, что эррисар готов разделить горе и радость вовсе не пополам, как предписывают законы брака. Но, к счастью, в чаши никто не заглядывал и не вымерял количество содержимого, а мне пить апельсиновый сок нравилось гораздо больше, чем отвар из какого-то горького растения. – Разломите лепешку, – приказал жрец. И, одновременно взявшись за мягкий хлеб, мы сделали, что требовалось. – А теперь накормите друг друга!
Хм, к этому я была не готова,