– Да как же, право! – добавила Наталья Борисовна еще ласковее. – Зову, зову!..
И она попросила достать из столика деньги, посмотреть, где записка – что взять в библиотеке, собрать журналы и позвать Гарпину.
– Гарпина сейчас едет в город, – сказала она, – не нужно ли тебе чего?… Нынче приедет отец и, вероятно, с ним Игнатий.
– Будь добра, поскорее! – перебил Гриша. – Ты ведь знаешь, что сейчас я должен идти к Каменскому.
– Ну, ты невозможен, наконец! – воскликнула Наталья Борисовна. – Я же тебе и хотела про это сказать… Ты, например, даже ничего не сообщил мне о нем…
– Ты сама его видела.
– Что же я могла видеть в десять минут, когда человек брал заказ? Кроме как о шкапе, мы двух слов не сказали.
– Но ведь и я хожу к нему только третий день.
– Но все-таки?
– Обыкновенный толстовец.
– Ну, словом, позови его, пожалуйста, к нам сегодня вечером. Ты знаешь, это будет интересно Игнатию. Только позови, голубчик, как-нибудь потоньше, а то ведь откажется!
Гриша кивнул головой и вышел.
III
«Опять день, опять долгий день!» – шевельнулось в глубине души Натальи Борисовны, когда она, после чая и переговоров с кухаркой, взяла зонтик, книжку журнала и, покачиваясь, слегка щурясь от яркого утреннего света и придерживая левой рукой подол широкого чесучового платья, медленно сошла с балкона и направилась в общий дачный парк по своему саду, где, в солнечном блеске, на яблонях в белых нарядных цветах, гудели пчелы, а в чащах журчали горлинки.
«Как трогательно!» – подумала она с ленивой улыбкой, отворив калитку и увидав невдалеке профессора Камарницкого под руку с женою. И тотчас же ласково крикнула им слабым голосом:
– Откуда бог несет?
Профессор, грубоватый на вид, рыжий и курносый, двигался не спеша, и его толстые очки блестели очень строго; в петличке у него краснел цветок, в руках была корзина. Профессорша, маленькая еврейка, похожая на гитару, преклоняла свою черную головку к его плечу.
– Здрасьте! – сказала она небрежно, сквозь зубы. Как всегда, в ее меланхолических глазах и во всем птичьем личике было что-то надменное и брезгливое: никто не должен был забывать, что профессорша – марксистка, жила в Париже, была знакома с знаменитыми эмигрантами.
– Что это вы так рано? – спросила Наталья Борисовна.
– По грибы, – ответила профессорша, а профессор, силясь улыбнуться, прибавил:
– Дачей нужно пользоваться.
«Какие скучные! – подумала Наталья Борисовна, глядя им вслед. – Ах, какие скучные!» – повторила она, выходя в парк.
На обширной поляне парка стояли одни темно-зеленые, широковетвистые дубы. Тут обыкновенно собирались дачники. Теперь большинство их, чиновники, шли по дороге, пролегающей между дубами, к железнодорожной