– А я? А в моей судьбе может наступить поворот к лучшему? – спросил папа.
– Хотите, чтобы я и вам по руке погадала?
– Э… Наверное, нет. Не уверен, что мне понравится то, что я услышу, – сказал папа, допивая бренди. – Вы были так добры к нам, Роза. Пожалуй, нам не стоит дольше отрывать вас от вашей работы. Пойдем, Флосс, тебе давным-давно пора спать.
– Ну а если передумаете, возвращайтесь и найдите меня, – сказала Роза, с улыбкой глядя на папу. – Ну и последнее. За ваши переживания вам положена бесплатная поездка на любом аттракционе. Что выберете? Чертово колесо? Американские горки? Ротонда?
Папа посмотрел на меня. Я посмотрела на него.
– Еще разок на Перл? – спросил папа.
– Да, пожалуйста!
Итак, мы совершили еще одну волшебную поездку на карусели.
Перл неслась и неслась по кругу, высоко подбрасывая свои серебряные копытца, ее розовая грива и хвост развевались на ветру. И мы с папой летели на своей белой лошади, играла шарманка, и под ее мелодию у меня в голове, словно карусель, кружилась одна и та же мысль: «Наша судьба меняется, наша судьба меняется, наша судьба меняется, наша судьба меняется!»
Глава 5
Я хотела обо всем рассказать папе в тот же вечер, но так устала, что у меня хватило сил только на то, чтобы отскрести с лица остатки сахарной ваты, почистить зубы и рухнуть в постель.
Поэтому я решила поговорить с папой за завтраком, но он принялся печь какие-то особенные круассаны. При этом он натянул на голову забавный черный берет и повесил на шею связку пластиковых луковиц, изображая из себя француза. Я не могла сказать ему про Австралию, видя, что он так радостно скачет по кухне, напевает французскую детскую песенку «Братец Якоб» и называет меня своей маленькой капусточкой.
Тогда я подумала, что поговорю с папой перед ланчем, но мы отправились в парк кормить уток оставшимся в кафе зачерствевшим хлебом. Хлеба было много, так что у птиц пошел пир горой. Пока я разворачивала очередной кулек, утки нетерпеливо крякали, а затем азартно набрасывались на брошенные в воду крошки. Я не хотела портить своим сообщением настроение ни уткам, ни нам с папой.
Так что перенесла свой неприятный разговор на ланч, но папа усадил меня за столик в своем кафе и стал изображать, будто я какая-то очень важная посетительница.
Он приготовил для меня салат в виде клоунского лица – волосы из латука, вареные яйца вместо глаз, красный нос из помидорки-черри.
– Вот! Скажешь маме, что я кормил тебя очень здоровой и полезной пищей, – сказал папа. – Ладно, а теперь съедим пудинг.
Пудинг не был здоровой и полезной едой. Папа сделал его из ломтиков вчерашнего именинного торта, взбитых сливок, мороженого и малинового соуса. Рассказывать печальные новости под такой пудинг, сами понимаете, совершенно невозможно.
Затем мы развалились каждый на своем конце дивана и поставили древнее видео – «Дети дороги»[3]. Фильм время от времени зависал,