За оконцем было светло и ясно – в эту пору ночь мелькает черной лебедью, на миг заслонит проем да и сгинет. Правена встала, стараясь не потревожить дитя – пока мужа не было, она брала его к себе на лавку, – расчесала волосы, заново заплела косы и убрала под волосник. Надела поневу, прибралась, пошла на двор – топить летнюю печь, варить кашу. Летом в избе не топили, чтобы не напускать дыма.
Отворив дверь, Правена хотела шагнуть через порог и вздрогнула – ей навстречу в избу скакнула мышь. Едва сдержалась, чтобы не взвизгнуть от неожиданности и не разбудить раньше срока дитя. Обернулась – никакой мыши нет на полу. Померещилось?
В изумлении Правена обвела глазами избу… и вскрикнула уже в голос. На лавке с постелью, откуда она только что поднялась, сидел Улеб.
Безотчетно затворив дверь, Правена шагнула назад. Взгляд ее не отрывался от Улеба, а он широко, радостно улыбался ей. Как он сюда попал? Вернулся ночью, пока она спала – но как она могла не заметить его, когда вставала? Не стал ее будить, спал на другой лавке?
– Правена! – окликнул он. – Что ты застыла, иди ко мне! Или мужа не признала?
Не чуя земли под ногами, Правена сделала к нему пару шагов. Несколько месяцев она ждала мужа, томилась, не находила ни в чем радости, но сейчас, наконец увидев его перед собой, ощущала только растерянность.
Разве так приезжают?
Позади, за спиной, раздался стук в дверь. Правена обернулась – у нее на глазах дверь отворилась и в избу вошел… Улеб.
Пробило холодом, изба покачнулась. Правена быстро взглянула в глубину избы – тот, первый Улеб, что сидел на лежанке, никуда не исчез – он встал и шагнул к ней. Тот, что пришел снаружи, тоже приблизился. А она от ужаса так оледенела, что могла только слабо вращаться головой – то к одному, то к другому. В избе было светло от оконца и раскрытой двери, она отчетливо видела их до последнего волоска в рыжеватой бородке – они были совершенно одинаковые, и каждый был ее муж, Улеб Мистинович. Справа и слева…
– Иди ко мне, желанная моя! – позвал второй Улеб.
Настоящий должен быть этот – который явился снаружи. Он приехал… мог приехать… А тот, что сам собой оказался в доме – это морок. Мелькнуло воспоминание о проскочившей мыши – какой дух злой явился ее морочить. Однако и он зовет:
– Иди ко мне!
«Нет, нет! – хотела сказать Правена, но не могла шевельнуть языком. – Не обманешь!»
Она попятилась к тому Улебу, что пришел снаружи, и бросилась к нему в объятия. Он поцеловал ее, она прижалась к нему, пытаясь наконец почувствовать радость; успела ощутить, но не осознать, как холодно тело мужа, но тут ее отвлек смех за спиной – жуткий, нечеловеческий хохот. Так, рассказывают, леший хохочет в лесу, с присвистом и подвыванием.
Правена