Ожидание проходит без дождей и видимых опозданий. Локомотив уже гудит, еле плетется и задыхается в собственном угольном дыму. Эй, когда же мы приедем?..
Три старых деревянных лавки в конце вагона заполнены под завязку. И мне лишь уготовано скромное стоячее место у окна. Из него без устали, уже совсем по-осеннему, задувает сырой воздух. А я закрываю глаза, вдыхая ноздрями сон и угольную пыль.
…Ну, когда же мы приедем?..
…Когда тяжелая стрелка вокзальных часов лениво переместится на восемь часов вечера, локомотив покажется вдали. И на перроне будет всего две встречающие фигуры. Грязный и слегка перебравший мужик, что ищет загадочную Антонину. Похрюкивает и машет ладошкой не в такт своему и так не ровному шагу. Обидно. Ведь Антонины здесь нет. Наверное, она даже не планировала садиться на поезд.
Вторая фигура – красивая женщина. Очень-очень. Она втягивает в себя самокрутку одну за другой и слегка нервничает. Мари я замечаю первой. И жутко радуюсь.
Ведь мне столько всего ей нужно рассказать. И столько объяснить! Еще полетать как следует. Ведь у Мари всегда есть не только самокрутки. И она точно знает все про женские туфли и где их достать.
Вечерний семнадцатый день так прекрасен.
И мне совсем не хочется вспоминать сегодняшнее утро. С все-таки обнаруженным трупом Анатолия. С предательским кухонным ножом в его спине. В забытой темной канаве на заднем дворе нашего безнадежного поселения.
Но сейчас я с Мари. Здесь, в Большом городе. И я тоже хочу забыться… Очень-очень.
День восемнадцатый. Обжигающий
Огнями Большого города. Мари потрепана войной, но всегда знает, где взять туфли. Самые новые и блестящие.
В департаменте трудовых подвигов, на пятом этаже в конце коридора сидит секретарша, похожая на жабу. Суровая и в очках. Но когда ты шепчешь ей слово «подвиг», она расцветает, как будто ей дали премию. Цокает: «Ждите», – и удаляется в архивы.
«Тебе какие? Черные или серые? В горошек или на заостренном каблучке?»
Беру самые простые. Каблуки слишком быстро тонут в нашей глуши. Торопливо меняю свои продовольственные талоны на обувь. И рада, как ребенок! Точнее, мои ступни, изрядно успевшие прозябнуть. Спасибо жабе за заботу о нашем трудовом населении!
Что ж, город ждет! Главный Пролетарский проспект забит грязными пивнушками и столовыми. Еще есть Звездный парк. В моем детстве там были настоящие карусели и киоск с мороженым. Теперь там только скрип погнувшихся