Ночью он не давал ей спать, все никак не мог насытиться ею. Когда Елена сообразила, что он напился каких-то стимуляторов и явно перебрал с дозой или эффект усилили два выпитых бокала вина, ей стало страшно. «Умрет к черту на мне от разрыва сердца. Вот будет анекдот! Нет, не анекдот, а страшная месть за то, что я ушла от него четыре года назад и отлучила от сына. Кстати, а ведь на днях будет как раз четыре года! Угораздило же меня!». Но все закончилось благополучно. Если не считать, что у нее заболела спина и сводило судорогой мышцу на одной ноге. Вальтер вырубился и крепко спал. А к ней сон не шел. Она вообще плохо спала последнее время.
Сквозь жалюзи проникал свет раннего утра, и в комнате было почти светло. Елена рассматривала лицо Вальтера и находила в нем незнакомые черточки, появившиеся за годы разлуки. Или просто не замечала их? Вот одна бровь опущена во сне чуть ниже другой. Как у сына, хотя у того и цвет и форма бровей от нее. Вот русые волосы сбегают на висок не на уголок, как ей нравилось, а на трапецию. Поэтому она отрастила сыну длинные локоны и стала подстригать его «а ля паж». Эти милые мелочи напомнили ей о сыне и непроизвольно вызвали чувство нежности к спящему рядом мужчине, которого она была готова убить полчаса назад. Она уткнулась лицом ему в грудь и задремала.
Утром Вальтер приветствовал ее так, будто они только что встретились, словно не было вчерашнего странного дня и дурацкой ночи:
– Доброе утро, любимая! Я так по тебе скучал и очень рад тебя видеть.
Она ощутила даже сквозь платье исходящее от его рук тепло и утонула в их кольце. Из головы сразу вылетели все слова, которыми она хотела «отхлестать» его за безумие минувшей ночи.
Куда они летят, она узнала только в аэропорту, когда объявили посадку. Они приземлились на Мадейре, потом еще морем плыли до острова Порту-Санту. Там недалеко от рыбацкой деревушки на побережье их ждал небольшой уютный и комфортабельный домик. Дальше все было так, словно они вместе уже много лет.
Они были внимательны и предупредительны друг с другом как супруги, изучившие привычки и смирившиеся со странностями друг друга. Он был неназойливо заботлив. Она была умеренно ласкова. Правда, первые дни он донимал ее расспросами о сыне, как растет, что ест, во что играет. Нередко эти расспросы готовы были перерасти в серьезную ссору. Но когда она сдалась и сбросила ему на телефон фотографию Генриха и несколько видеосюжетов, он успокоился и лишь изредка задавал уточняющие вопросы. Он сменил заставку на телефоне на фотографию сына и часто рассматривал ее.
Три раза в неделю они ездили в Вила-Балейра, где Вальтера ждала парусная яхта с веселой зубоскалистой командой. Яхта появилась здесь