На связь между правом на обращение в арбитражный суд и вопросом о наличии или отсутствии у истца материальной заинтересованности указывает В. М. Шерстюк. По его мнению, если истец не имеет материально-правового интереса к исходу дела, то он по существу обращается в арбитражный суд в защиту прав других лиц, либо в защиту общественных и государственных интересов. Так как закон в данном случае, как считает В. М. Шерстюк, ссылаясь на судебную практику Высшего Арбитражного Суда РФ,[167] не предоставляет истцу права обратиться в арбитражный суд в защиту прав других лиц, то в принятии его заявления должно быть отказано, либо производство по делу должно быть прекращено.[168]
При оценке вывода В. М. Шерстюка вызывает некоторое сомнение то обстоятельство, что истец, не являющийся реальным участником спорного правоотношения, обращается в суд от своего имени и соблюдает все необходимые условия предъявления искового заявления в суд, в то время как в действительности предполагает защиту интересов каких-либо иных лиц. Более вероятным выглядит предположение, что такой истец неправильно оценивает свою правовую позицию к заявляемому им требованию и обращается в суд с намерением ее отстоять и добиться вынесения решения в свою пользу. На это указывает, в частности, ст. 36 АПК 1995 г., согласно которой, арбитражный суд, установив во время разбирательства дела, что иск предъявлен не тем лицом, которому принадлежит право требования, мог допустить замену первоначального истца надлежащим истцом только с согласия истца, установленного им как ненадлежащего. В том случае, если надлежащий истец вступал в процесс в качестве третьего лица, заявляющего самостоятельное требование, то первоначальный истец, не согласный на свою замену, продолжал свое участие в деле в прежнем процессуальном статусе. Если считать, что лицо, не имеющее материально-правового интереса, обращается в суд в защиту прав других лиц, то непонятно, зачем закон предусматривал возможность его участия в деле после вступления в процесс лиц, чьи интересы он якобы защищал. Также как непонятно его возможное несогласие на вступление в процесс надлежащего истца, если его участие в процессе обусловлено исключительно стремлением защитить интересы этого лица.
Учитывая вышеизложенное, представляется верной позиция Р. Е. Гукасяна, посчитавшего важным при определении заинтересованности истца разграничивать лиц, выступающих в защиту своего материального интереса, ошибочно полагающих, что право, за защитой которого они обратились в суд, принадлежит им, и лиц, которые выступают не в своем интересе, а в защиту интересов другого лица, ошибочно полагая, что они управомочены на это.