Энгель, как и Винин, не любил таких прогулок, но в этот раз сам организовал вечер и, тут же зайдя в забегаловку, небрежно повелел двенадцатилетнему полуслепому подростку принести им несколько бутылок вина и коньяка. Неестественно для себя он мрачнел, грубил, торопливо выпивал бокал за бокалом, криво усмехался и говорил развязно, чем удивлял Винина, никогда не видевшего его выпившим. Остальные ни капли не удивлялись пьянству Энгеля, наливали ему то вина, то коньяка, сами опустошали бутылки, громко хохотали и, влившись в окружающую пьяную среду, распевали со всеми песни:
Я с детства слышал мысли,
Как кот и пёс дрались они!
И каждый день пел небылицы
Злой бес, кричащий изнутри:
«О Го-осподи! О Го-спо-ди!
Ты на себя-то погляди!
О Го-осподи! О Го-спо-ди!
Злодей в лице, злодей внутри!»
Хамлов, прекращая петь, всё тряс Винина за плечо, кричал ему в ухо:
– Модька, подпевай! – и вливался в уже другую песнь:
Эй, русый извозчик! Как смотришь игриво:
Должно быть, задумал вселенское зло…
Винин ни разу не открыл рта и не произнёс ни звука. Ему было очень неуютно сидеть в шуме противных голосов, уж тем более общаться с нетрезвыми знакомыми, половину из которых он остерегался.
Стоит кратко очертить портреты этих пяти личностей, дабы стало ясно, какие люди в этот злосчастный вечер окружили писателя.
Тридцатилетний известный фотограф и многосторонний коллекционер Нестор Обжоров был толстым крупным «кабаном» с сальными крашенными в русый короткими волосами, чёрным затылком, редкой щетиной, красными прыщами на блестящих щеках и спокойными глазами, цветом похожих на огурцы. Его почти никогда не видели с пустым ртом: он либо постоянно ел, опустошая полные тарелки блюд, и никак не мог насытиться, либо курил сигару за сигарой, съедая табачный дым вместе с едой. У него была особенность – пустота в желудке и, следственно, неутолимый голод. Во время своих трапез он совершенно забывал про этикет и приличие, начиная уплетать всё, что было съестно и несъестно. Его не отпугивали отвратительные блюда, а наоборот привлекали, как коллекционера, а людей отталкивало от него, – никто не хотел видеть мерзости, которые способен был смаковать фотограф.
Помимо голода Обжорову жизнь подарила проблемы с памятью: он никогда не мог правильно запомнить имена и фамилии своих знакомых, а если запоминал, то путал. Так Винина фотограф постоянно называл Гришей Жмотином, а Энгеля Сетом Обвининым.
Несмотря на явные проблемы со здоровьем, Обжорова ничего не тревожило и