Папаша время от времени звонил Эгине в город со стационарного телефона её герберской тёти, «отчитаться о ходе проделанной работы», как он говорил.
– Пол набрал, – вот и всё, что папаша смог сделать о очередной раз за две недели, на пару с двоюродным братом дочки. На что-либо ещё денег мол не хватало, не на что материал купить. Папаша называл нереальные цены и скрывал настоящую сумму отложенных им денег. Вся она уходила на пьянку с размахом.
– Почему у тебя голос скрепит? – спрашивала Эгина по телефону.
– Устал, траву на участке косил, – отвечал папаша. Косил уже третью неделю и всё никак не мог выкосить, потому что брал косу в руки всего на несколько минут за отпуск, тропу себе к дороге проложить. Разумеется, голос скрипел не из-за этого. Эгина на такое «строительство» никак повлиять не могла: «Нужно колодец сделать», – настаивала она. У папы была хорошая отговорка: «Жилу только поздней осенью найти можно». В Гербере, где ни копни, везде можно было добраться до воды и без поисков жилы, о чём Эгина и говорила ему.
– Ты ничего не понимаешь! – надменно фыркал тот в ответ. Судя по их разговорам, Эгина вообще ни в чём не разбиралась, и даже думала, и говорила не то, и не так. Полная дура, проще говоря. Папаша настолько часто напоминал дочке об этом, что в какие-то моменты она начинала верить в это.
За последний год в строительстве произошёл лишь один заметный сдвиг – в доме появилась печь. Эгина не знала, насколько хорошо она сложена, но папа уверял её, что отлично, ведь сложил-то ту не кто-то, а его многоуважаемый товарищ – объявившийся в коем-то веке в Гербере дальний родственник Эгины. Родственник явился в Герберу строить себе дом, и ему очень не помешал бы помощник, работающий за бутылку. Немного дифирамб Эгининому папе, и он стал для того другом номер один, отличным мастером и лучшим человеком на свете.
Папа не пожалел денег на работу мастера. Дело было не только в обожании того, папаша задумал варить самогон или что-то там ещё и зарабатывать на его продаже. Само собой, Эгине с её мамкой он об этом не сказал. В Гербере он нашёл двух единомышленников: того самого Мастера и двоюродного брата Эгины Джека. Мастер уверял, что спиртного не пьёт, он же ещё и спортсмен. Он говорил о том, что есть более хорошее средство для расслабления и поднятия настроения – ароматические травы, привезённые им из-за границы.
– Никаких запрещённых веществ, не! Провезти бы не разрешили. Это лечебные травы, – объяснял Мастер. Папаша с радостью попробовал и даже Эгине предложил, но она отказалась, не желая нанюхаться неизвестно что. Папа назвал её северным оленем и травы куда-то унёс. «Северный олень» означало «Дура дикая». Эгина не могла понять, почему для оскорбления было выбрано красивое и полезное животное. Для неё подобное сравнение являлось, скорее, комплементом. Папа же зверей не любил и считал их совершенно безмозглыми. Конечно же, он ничего не знал об оленях и не видел в них красоты. Он вообще