Женский род. Егор Авинкин

и вдохновлёнными лицами спорщиков. Здесь я тоже налил вина. Когда дискуссия стала угасать, я перебрался в прихожую, где на полу сидела всё та же компания. Тут мне тоже налили вина (в бокал и немного на джинсы), и я смиренно прислонился к дверному косяку. За время своих скитаний по этой странной квартирке я несколько раз сталкивался с Лизой, но никак не мог удержать её рядом с собой дольше нескольких минут – она крутилась как юла, обеспечивая вечеринку всем необходимым. Она то руководила открытием бутылок, то отводила в ванную очередного захмелевшего философа, то всплескивая руками, кричала «Ну кто тут хабарик забыл на ковре» и бежала искать виноватого. Я наблюдал за её вихреобразными перемещениями, сидя на полу, и мне было грустно от собственной непричастности – хотя с уровня пола открывался неплохой вид на её ножки. Наконец, она подошла ко мне с пачкой общественных денег и сказала:

      – Дружище, скучаешь? Пойдём, поможешь даме. Надо вина донести из магазина.

      И я сказал:

      – Авек плезир.

      Вино было куплено в соседнем магазине, бутылки легли в пакет с ласковым позвякиванием. Мы пошли обратно и были уже в парадной, на лестнице, когда я подумал, что мы впервые за вечер остались одни. Лиза поднималась впереди. Она молчала и, кажется, наслаждалась этим, устав от болтовни на вечеринке. Я почувствовал нежность – сумрачная лестница, шаги по каменным ступеням, её дыхание. И в то же время жалость к самому себе. Припёрся тут, герой-любовник, теперь заведует поставками алкоголя для незнакомых людей. И, собрав всю эту жалость на языке, я сказал:

      – Я как-то по-другому представлял наше свидание.

      Лиза вздохнула, не оборачиваясь:

      – Я бы сказала, что это вообще не свидание.

      – А как тогда будет выглядеть наше свидание?

      Она молча поднялась на нужную площадку. Ответ был понятен, но жалость к самому себе не позволяла остановиться:

      – А если я очень попрошу?

      – Тогда мне будет ещё более неловко.

      – Жаль. А можно спросить, почему?

      – Так. Ты куришь?

      – Нет.

      – Ну тогда давай здесь покурим. Вино занеси только, я на подоконнике буду.

      Бутылки были встречены на кухне криками ликования, и я тихо возненавидел всех присутствовавших. Возвращаться на лестницу не хотелось (там явно предстоял серьёзный и не очень приятный разговор), но и оставаться здесь никакого желания не было – уж слишком все вокруг были счастливые.

      Лиза курила и стряхивала пепел в оставленную кем-то пивную банку. Я встал рядом и засунул руки в карманы, стараясь придать мужественности и непринуждённости своей позе. Хотя скорее всего я походил сейчас на студента-первокурсника, обиженного неудом.

      – У тебя парень есть?

      – Ну такое, – Лиза помотала в воздухе рукой. – Кстати, об этом можно было спросить в самом начале.

      – Этот, с дуршлагом?

      – Да нет, это Данька, парень моей подруги, она тоже где-то тут. Нет у меня никакого парня, не парься.