Георгию стало стыдно и обидно за себя, одновременно. Его «душу» видели здесь насквозь, как «облупленную», а он не мог возразить ни слова. Потому, что всё, сказанное Луканом, было правдой.
– Понял. Хорошо понял, – ответил Георгий.
– Я знаю, – коротко бросил Лукан и, всплеснув руками, воскликнул:
– Вы же с дороги, а я вас байками кормлю! У меня как раз обед готов. Я сегодня и завтрак, и обед на троих готовил. Знал, что вы приедете.
– Откуда вы знали? – спросил Георгий.
– Интуиция, сынок, интуиция! Так, по-моему, это звучит? Мне, про неё, родимую, Грозник рассказывал и слово это он мне назвал. Правильно я выговариваю-то его, Нира?
Девушка, уже переставшая плакать, откликнулась:
– Правильно, правильно.
Все трое уселись за стол. Мясо Зирха и рыба порядком поднадоели Георгию за последние недели, поэтому он несказанно обрадовался, когда увидел в большом котелке до боли знакомую варёную картошку в «мундире».
– Боже мой, картофель! – восхищённо воскликнул Георгий.
– Это, Жора, не какой-то там «рель», а татаб, – поучительным тоном промолвил Лукан.
Георгий не возражал, отчасти из-за того, что рот его был уже занят пережёвыванием картофеля – татаба. Он и представить себе не мог, что с таким аппетитом, прямо-таки с наслаждением, будет поедать эти невзрачные клубни. Даже жаркое из оленины, приправленное ароматными травами, не было таким вкусным для него в тот момент, как эта удивительная картошка.
Когда Георгий, насытившись, отодвинулся от стола и, сложив руки на животе, удовлетворённо вздохнул, Лукан пристально посмотрел на него и произнёс:
– Ну, что ж, пожалуй, можно…
Охотник встал, подошел к висящему на стене шкафчику и достал оттуда стеклянную бутыль с прозрачной жидкостью. Оттуда же он извлёк и две глиняных кружки.
– Мы, с Грогом, всегда при встрече выпивали по кружке «весёлки». Выпей и ты со мной, Жора. Вместо него. Только молча.
Он наполнил доверху обе кружки жидкостью из бутыли и одну из них протянул гостю. Потом поставил бутыль обратно в шкафчик, закрыл его и сел за стол, напротив Георгия. Новоиспечённые знакомые выпили. Георгий закашлялся.
– Ух, как же крепко-то! – вырвалось у него. В кружке оказался «ядрёный» самогон.
Лукан, пропустив его слова мимо ушей, спросил у Ниры:
– Как умер твой отец?
– Его убила птица Зирх. Она свила гнездо неподалёку от нас, и отец угодил в её лапы, – грустно ответила Нира.
– Достойная смерть для Свободного Охотника… – тихо промолвил Лукан. Глядя на его лицо, можно было подумать, что он издевается. Улыбка не сходила с его губ.
Нира продолжила:
– Жора убил эту самую птицу и трёх её птенцов. Убил саблей отца. Её он нашёл в гнезде. Когда я увидела Жору с саблей в руке, я подумала: «Это убийца Грога!», и чуть не застрелила